Смотрю, мелкая уже притихла и Маргарита снова пытается опустить ее на постельку, а я озадаченно слежу за этой картиной маслом в надежде, что мои предположения не оправдаются. Но нет, и это пугает, все повторяется точь-в-точь как в первый раз — малявка, каким-то макаром поняв, что больше не на руках, сразу начинает капризничать. Маргарита снова достает девочки из кровати и уже чуть ли не плача, трясет, расхаживая по комнате.
— Давай я, — понимая, что все ее усилия бесполезны и другого выхода нет, предлагаю. — Я ее подержу, а ты пока посмотри, все ли на месте, — в ответ та радостно кивает головой и аккуратненько передает мне ребенка. — Мебель не трогай, я сам все поставлю, — шепчу в спину быстро удаляющейся девушки.
Перевожу взгляд на тихо сопящую, кудрявую вредину и вздыхаю. И чего ей не спится? На часах, тоскливо тикающих на стене, половина первого. Если бы меня сейчас положили горизонтально, я бы тут же вырубился, усмехаюсь. Раньше меня часто мучила бессонница, и я мог полночи просидеть за работой. Зато сейчас так спать хочу, прямо с ног валюсь. От малышки необычно пахнет чем-то неповторимо детским, воздушно-молочным, солнечным и от этого в сон клонит еще сильнее.
Захожу в зал и устраиваюсь в большом, тканевом, мягком кресле. Удобно примостив голову, на секунду прикрываю глаза и, похоже, тут же уплываю в забвение.
И снится мне, что нахожусь я посреди леса на большой зеленной поляне. Солнечные лучи приятно касаются лица, яркие птицы ласкают слух своими ненавязчивыми звуками, деревья, шурша листвой, покачиваются на ветру. Хорошо и спокойно, как в раю!
Но внезапно из чащи вылетает огромный бешеный олень. Глаза налиты кровью, рога крупные, ветвистые, а из ноздрей пар идет. Грозно постукивая копытом и заметив жертву, срывается с места и на огромной скорости несется на меня.
Не успеваю среагировать или отойти, все происходит слишком быстро. Грозный зверь, сбив меня с ног, встает передо мной на дыбы. Со всего размаху бьет ногами, а потом берется бодать рогами.
По идеи, больно должно быть всему телу, но недомогание сосредоточено только в районе носа. Он жжет, щиплет, растягивает так, словно сейчас разойдется по швам.
— Ай, — морщась, приоткрываю веки, и тут же сталкиваюсь с карими хитрыми глазенками.
Не сразу понимаю, в чем дело, память спросонья не работает. Поэтому на автомате подхватываю малышню за талию, чтобы не скатилась на пол. А она, пошатываясь, но при этом, держась одной рукой за мое ухо и удачно наступив пяткой в пах, пытается впихнуть два мелких, но очень гибких пальце мне в левую ноздрю. Вот это номер!