Вернувшись на кухню, он снова полез в холодильник, рывком, как гранату из стеллажа, извлек оттуда бутылку и жадно присосался к горлышку. Макшарип ждал, удерживая в легких облако мягкого дурмана.
— Ты знаешь, кто звонил? — просипел татарин, с трудом переводя дух. — Сам Юнусов! — Он снова запрокинул бутылку, одним глотком прикончил ее содержимое и отшвырнул опустевшую емкость в угол. Бутылка с треском разбилась о ребро радиатора парового отопления, и сейчас же трубы загудели, зазвенели и запели от яростных ударов клюкой. — А, шайтан! — злобно воскликнул татарин и топнул ногой в пол. Удары, начавшие было слабеть, возобновились с новой силой. Чувствовалось, что пенсионерка Гавриловна полна энергии и решимости до последнего бороться за тишину. — Клянусь, я зарежу эту старуху!
— На твоем месте я бы поостерегся с ней ссориться, — сказал Макшарип и глубоко вдохнул медленной сизой струйкой истекающий из обслюненного кончика самокрутки мир. — Зачем нам неприятности с участковым?
— У меня, в отличие от некоторых, регистрация в порядке, — напомнил Фархад.
— Много тебе будет от этого пользы, когда менты заглянут под кровать, — резонно возразил Макшарип. Фархад скривился: под кроватью лежали два автомата Калашникова, шесть запасных рожков к ним, цинк патронов, три пистолета и четыре гранаты. На что им этот арсенал, Макшарип, честно говоря, представлял смутно, а Фархад, кажется, думал, что так и должно быть: они — воины ислама, а какие воины без оружия? — Что сказал уважаемый Саламбек?
— Что он сказал, — медленно остывая, передразнил татарин. — Что хорошего он мог сказать? Сказал, что Махмуда и еще двоих наших застрелил в парке какой-то неверный. Сказал, что вся ответственность за судьбу операции теперь ложится на нас — на меня и на тебя, старый ишак. Сказал, что девушка понадобится завтра. Сегодня вечером нам передадут пакет, а завтра она должна доставить его на станцию «Лубянка». Ну, и что мы теперь станем делать?
— Пошли туда Гавриловну, — посоветовал Макшарип. — Или надень хиджаб и поезжай сам. Немножко изменишь походку, и никто ни о чем не догадается.
Он коротко фыркнул, найдя свою идею весьма остроумной.
— Почему я?! — искренне возмутился Фархад, который выпил не так много, чтобы по достоинству оценить юмор напарника. — Отправляйся туда сам, и сам объясняйся с Юнусовым. В конце концов, это ты упустил девчонку, а не я!
— Но по телефону говорил ты, — хладнокровно парировал Макшарип. — Что тебе стоило сказать этому незнакомому человеку, что девушки нет? Что она умерла или что Махмуд незадолго до смерти увез ее в какое-то другое место…