— Курит, — лаконично ответил Фархад, про себя радуясь удаче, истинные размеры которой только теперь начал понемногу осознавать.
— Ну, мы ему еще и понюхать дадим, чтоб глядел веселее, — пообещал бритоголовый и, дружески помахав рукой, вышел из квартиры.
— Проходите, гости дорогие, присаживайтесь, — глубоким бархатным басом пророкотал генерал-лейтенант Рябокляч, указывая на плетеные стулья, соседствовавшие с ломящимся от закусок и фруктов круглым столом. — Перекусим, чем бог послал, поговорим, расслабимся…
Судя по некоторым признакам, Остап Богданович Рябокляч начал расслабляться с самого утра и ушел по этому пути так далеко, что догнать его не представлялось возможным. Легкая гримаса, промелькнувшая по холеному лицу генерал-полковника Алехина, свидетельствовала о том, что он тоже это заметил и не пришел от этого в восторг. А это, в свою очередь, означало, что генерал-майору Потапчуку особенно расслабляться не стоит, а стоит, напротив, держать ухо востро и внимательно следить как за своей речью, так и за настроением собеседников.
Упомянутый выше стол, как и прилагавшиеся к нему плетеные из настоящей лозы удобные полукресла, стоял посреди радующего глаз свежей зеленью, идеально ровного английского газона. Позади громоздился, вознося в безоблачное небо увенчанные затейливыми жестяными флюгерами башенки, отдаленно смахивающий на готический храм или баронский замок скромный загородный коттедж Остапа Богдановича — четыре этажа, красно-черный, привезенный из Бельгии кирпич, рыжая глиняная черепица, стрельчатые окна, колонны и трубы многочисленных каминов, такие широкие, что в них без труда пролез бы не только Санта-Клаус, но и его олени вместе с повозкой.
Впереди, на фоне синеющей вдалеке полоски деревьев, обозначавшей границу участка, виднелся ряд белых фанерных щитов с намалеванными на них «бычьими глазами». Щитов было пять; два выглядели основательно изрешеченными, причем у одного, того, что справа, на месте «яблочка» зияла сквозная, ощетинившаяся острыми клыками щепок дыра. В паре метров от накрытого стола имел место быть еще один стол — длинный, дощатый, тянувшийся вдоль линии мишеней. По столу было разложено оружие — пистолеты, револьверы, охотничьи ружья, винтовки с оптикой и без, несколько автоматов различных систем и даже один пулемет — легендарный ручной «льюис» времен Гражданской войны, с укрепленным сверху дисковым магазином и толстым, ребристым алюминиевым кожухом ствола. Черная краска, которой был покрыт кожух, местами облупилась, и из-под нее похожими на лишай пятнами проглядывал голый серый металл. На столе вокруг пулемета и в траве под столом поблескивали тусклой медью россыпи стреляных гильз; правее стояли граненый стакан и бутылка водки, на дне которой оставалось граммов пятьдесят или около того.