Секундное замешательство. Врач нахмурился, и долговязый поспешил ответить за него:
– Она не используется. Насколько я знаю, участок пути подорван ближе к Биркенхольму и так и не восстановлен.
– Значит, единственный способ добраться до Большой Земли – «Рейлбанн-экспресс», на котором мы приехали? Никакого автомобиля?
– Ну почему же, если вам охота дать кругаля. Потрясётесь по грунтовке до Грау, потом через общину Альпенроде, на пятую магистраль… Вот только боюсь, именно сейчас овчинка не стоит выделки. Из Грюнбаха сообщили, что мост подмыт, а дорожные работы приостановлены в связи с нехваткой свободных рук…
Он ещё долго частил, приводя аргументы. И чем весомей звучали доводы – звонкий голос придавал им особую убедительность, – чем выше взлетал его ломкий голос, пока румянец расползался по угреватым щекам, тем больше я убеждался в том, что дело нечисто.
А значит, я приехал не зря.
***
Но куда подевалась Афрани?
Я захлопнул папку. Пылевой чёртик шмыгнул под пепельницу, и золотистые пятна изменили расположение. Четвёртый час. Время полдника. В животе было так пусто, что я не отказался бы и от куска чёрствого хлеба.
Сонная тишина в кабинете не располагала к работе. Термометр застыл на отметке «жарко». Если здесь имелся кондиционер, то ключ от него следовало просить у святого Петра. Я вспомнил о человеке, открывшем ворота. Похлопал себя по щеке, чтобы проверить щетину, и подумал о Полли. Тревога. С другой стороны, насколько я объективен? Может, я просто схожу с ума?
Пансионат погрузился в дремоту.
Коридоры были пусты. На санитарном посту горела тревожная кнопка и лежала газета, прижатая тряпкой, а вестибюль встретил меня миганием красной лампочки. Самого же охранника у стойки не оказалось. Я толкнул дверь и вышел наружу.
Дорожки между куртинами разделила чёрная полоса. Тень падала косо, как будто врезаясь в цементный круг со скамейками. Пройдя под гудящим воздуховодом, я обогнул здание с ощущением возрастающей нереальности.
Белый корпус «Эдема» демонстрировал свой псевдоклассический шик только с фасада. Сзади трёхэтажное здание напоминало больницу или заводскую контору – одинаковые ряды непрозрачных окон, кремовая плитка у цоколя, слабый запах столовой. Никаких гипсовых львов! Задний двор содержал пару подсобных построек, вплотную притёртых друг к другу, и упирался в забор из неокрашенных досок.
Гараж был открыт, и слышался звук работающего мотора. Но уже повернув к нему, я услыхал голоса – они доносились со стороны прачечной.
Смешок. Загремело ведро.
– Что вы делаете? – слабый женский вскрик.