– Так вы вдвоём. И… у вас что-то с лицом?
– В следующий раз найму каскадёра, – пообещал я.
Он неодобрительно смотрел, как мы усаживаемся на край постели. Вся ситуация выглядела настолько абсурдной, что я испытал желание моментально покончить с ней. Сейчас же. Любым способом. Даже стать «мальчиком» Дитриха Трассе, если понадобится.
– Они вкололи ему какое-то вещество, – тихо сказала Афрани.
Она обращалась к этому старикану в обход меня, говоря обо мне, как об опасном звере. Усилием воли я подавил раздражение. Но не до конца. Оно тлело внутри, как ядовитый цветок, желающий распуститься, и я подумал о пламени, которое выстрелит в пять тридцать, если я ничего не напутал.
– И мы все превратимся в тыкву.
– Он бредит, – сказал старик. – Эрих, вы бредите?
– С-слегка, – губы превратились в узкие лезвия, и согласные застревали на сгибе. – Вс-сё равно. Не меняет. Ничего не меняет.
Бу-бу-бу. Афрани шептала.
Сиреневые змейки юлили по комнате, сквозили по простыням. Без малого пять. Или уже начало шестого? Я не отказался бы выпить водки. На Афрани тёмная кофточка и чёрная юбка, на шее – синий платок. Я поискал глазами пижаму, которую мог бы на себя натянуть. На худой конец, сгодилась бы и смирительная рубашка.
– Я даже не знаю, смогу ли… – пробормотал старик, имя которого начиналось на «М». Или на «Д»? – Начнётся паника. И куда мы можем спрятаться? Нас же везде найдут. И шум. Фельдман плохо ходит. Ведь даже спуститься, спустить женщин со второго этажа…
– Здесь есть лифт.
– Он шумит. И как вы планируете всех разбудить? Объяснить? Безумие. Всё это безумие, от первого до последнего слова.
– Можете оставаться, – сказал я.
На его тёмном, худом лице отобразилось отчаяние. Он понимал, что оказался в ловушке, и винил в этом меня. Но кое-чего он ещё не понимал.
– Вы для них материал, – сказал я. – Просто «брёвна». С хорошим уходом и индивидуальной могилой. Между собой они называют вас «тараканами».
Он поднял глаза. И вдруг лицо заострилось, полыхнуло враждебностью:
– Вам-то не привыкать!
– Точно.
– Боже мой! – скрюченный палец описал кривую и уставился в мою грудь. – Палач. Мальчишечка. Ах… порода… И вы ещё набрались наглости вломиться сюда? – Он отбросил своё покрывало и спустил ноги, нащупывая туфли, он трясся и задыхался. – Вы! Подонок. Штурмовичок. Кто вы такой? Зачем вы сюда пришли?
– Чёрт его знает.
Я отвернулся.
Его тень угрожающе выросла над моей головой. Наверное, он искал, чем бы меня ударить. Афрани что-то шептала, её тень хваталась за наши тени, и от термометра веяло жаром.
– Эрих. Эрих Коллер!