– Так точно, – сухо сказал я. – Zu Befehl!11
– Эрих!
Афрани опять прижалась ко мне, и моё сердце растаяло.
– Сколько времени?
Вместо ответа она поглядела в окно. Мы все повернулись – и вовремя. Потому что как раз в это мгновение ночь расцвела крупным цветком и потом....
***
«БУМ-М-М!»
«ГР-Р-РАДА-БУМ-М!»
Ударная волна выбила стёкла. Гремящий ливень осколков дохлестнул до двери. Кровать отшвырнуло в сторону.
Я услышал пронзительный крик и тут же вой автомобильной сирены. Голоса. Комнату заволокло дымом. Кто-то надрывно закашлял, застонал совсем рядом. Мауэр? Дверь выбило, и она болталась на петлях, натужно поскрипывая. Пиротехника отыграла на все сто! Но что со вторым пакетом? Он мог сдетонировать в любую секунду. Потому что кто-то прокололся с бризантностью12.
– Значит, не гексоген…
Рот был набит кирпичной крошкой, и вместо слов вырвалось тупое мычание. В любом случае оправдания, кажется, отменялись.
Раздался мощный треск. Под окном закричали, и пламя взметнулось к небу. Оно бушевало совсем рядом с забором, и отсюда его жар ощущался как трепещущее тепло. На оранжевом фоне сновали люди. Их чёрные фигуры метались и сталкивались под треск автоматной очереди, которая разорвала воздух, но тут же затихла. Всё это напоминало разбуженный муравейник.
– Мамочки, – вздохнула Афрани.
Я помог ей подняться. Она мелко дрожала, но в целом вела себя молодцом. Даже не всхлипнула.
Мауэр кашлянул. Отброшенные ветром полы халата болтались как крылья, и на носу алела царапина. Руки дёргались. Он смотрел на меня так, будто хотел разорвать на мелкие части. Он смотрел на меня, как на придурка с гранатомётом, и в его глазах я увидел страх и надежду.
Всегда. Одно и то же, во веки веков…
– Вот видите, – сказал я ему. – Теперь-то уж никого не придётся будить.
Взрывная волна прошлась главным образом по фасаду. Большинство же палат – пять из семи, включая объединённые – выходили окнами на внутренний двор.
Шагнув в коридор, я сразу услышал говор и монотонные причитания. «Уши! Мои уши! – Биберхен? Где вы?.. – Ошторожно же! – Ай-ай, уши!..» Подслеповатые летучие мыши в серых халатах слепились в толпу, в центре которой кто-то громко и визгливо стонал, в то время как настоящая боль поскуливала где-то у стенки. Сгорбленная женщина в розовой вязаной кофте, накинутой на халат, прижимала ладонь к разбитому лбу. Между пальцами просачивалось чёрное, вязкое, капало на одежду.
– А ну! В сторону!
Два санитара, грохая ботинками, врезались в толпу, расшвыривая её локтями. Они не церемонились. Я поспешно отступил, и они промчались мимо с яростью молодых животных, издавая запах разогретого пота.