– Что делать? – спросил Мауэр.
Он был бледен.
– Постарайтесь привлечь их внимание. Успокоить. У нас мало времени.
Я не надеялся, что его попытки возымеют какое-то действие. Они и не возымели. В панике стадо подчиняется вожаку, а уж кем-кем, а вожаком Мауэр не был.
– Проверьте лифт, – сказал я Афрани и кивнул, показывая направление.
Грузовой лифт находился в каморке сразу за лестницей. Справа, на кольцах, висел толстобокий красный огнетушитель. Сейчас кольца были свободны, и шкафчик с пожарным шлангом обнаружил сиротливую пустоту.
– Послушайте! – надрывался Мауэр. – Фрау Бибер! Альберт! Кто видел Альберта?
Его не слушали.
– Фельдман! Фрау Бибер?
Я решительно ввинтился в спины, раздвинул их и протиснулся внутрь.
Безобразно толстая женщина, икая, мотала головой, словно в истерике. С её фиолетовых щёк сыпались слёзы и капли пота. Одной рукой отпихивая маленького старичка, она испускала громогласный нескончаемый визг и билась в руках соседей, как белая рыбина.
– Мои уши! Уши-уши-уши! Мои уши-и-и!
Я хлестнул её по щеке, и она замолчала.
– Хальт! – гаркнул я в выпученные глаза. – Молчать! Всем заткнуться!
Эффект был потрясающий.
Охи и вздохи стихли, как будто кто-то повернул ручку настройки. Только вой сирены ещё звенел, надрываясь над опустелым двором. Я оглянулся и увидел глаза. Одни глаза! Мёртвые и живые, чёрные, выразительные. Со стеклянным блеском. Они окружили меня, дюжина пар ушей внимала моему голосу, как Божьему зову.
– За мной. В лифт. Живо!
Они подчинились.
Я боялся обмороков и пререканий. Но этот взрыв, ожививший в памяти грохот зениток, погрузил людей в глубокий транс. Тела сжались, морщинистые трещины губ словно замкнули последний крик. Они всё помнили. Это было смешно и страшно. Когда-нибудь, через добрый десяток лет, я тоже припомню и буду хохотать до упаду; я буду ржать, как Полли, пока не лопну или не шлёпнусь в конвульсиях.
– Я сказал, в лифт!
– Он не выдержит, – тяжело продышал Мауэр.
– По четверо. Выдержит.
– А я?
– Вы первый. Соберите их у запасного выхода. И не шумите.
Я рассчитал верно. Второй взрыв накрыл нас уже внизу, у железной двери. Оглушительная бризантность!
Дверь была отперта, но на счастье Йозеф Мауэр задвинул засов. Если бы он опоздал, воздушный кулак ударил бы по ней с такой силой, что расплющил тех, кто сгрудился позади. И всё же, даже смягчённый преградой, удар был страшен. Земля подпрыгнула, с потолка посыпалась штукатурка. Грохот взломал барабанные перепонки. Полуоглохший, я понял, что Афрани что-то кричит, но смысл ускользал. Негнущимся пальцем я потянул засов, и когда вьющийся воздух ворвался внутрь, начал выталкивать чужие спины, меся их как тесто.