Шеанские дороги не менялись с тех самых пор, как, светлая ему память, Радовик Третий отстроил их для того, чтобы было сподручней перевозить зианские, лиррийские и остеррадские товары в Шеан, а рыбу, лес и меха Стении вывозить в другие страны. Другие короли иногда распоряжались подложить по краям камней, но основы трактов оставались неизменными с лишком пятьсот лет.
Не поменялись они и за три года, прошедшие с тех пор, как музыкант Рей и его подопечная глухой ночью на Лирийском тракте отбились от насильника. Рей тоже остался прежним, только сменил малиновый кожаный дублет на такой же малиновый бархатный камзол, да его волосы, прежде совершенно чёрные, кое-где посеребрились ранней сединой. Однако в малышке Мэгг произошли огромные перемены, так что едва ли кто-то, кто встречал её раньше, сумел бы её узнать. Хорошенькая девочка стала очаровательной девушкой, её волосы из просто светлых сделались почти золотыми, угловатая тощая фигурка приобрела женственную округлость и мягкость.
Два года назад, едва завидев начало этих перемен, Рей принял непростое решение покончить с бродячей жизнью, и они поселились на окраине небольшого южного города Харроу, почти на самой границе остеррийской провинции. Рея взял учителем вокала к пятерым своим детям господин Осван, торговец лошадьми, а Мэгги позволили помогать с вышивкой и шитьём в женском монастыре серых сестёр. Ей ничего не платили, но кормили дважды в день, а иногда пускали в библиотеку.
Жили они вместе на чердаке у господина Освана, который он сдавал им, вычитая у Рея четверть жалования. Чердак был тесный, по сути, всего с одной комнатой, которую Рей немыслимыми усилиями превратил в две разные, но иногда, возвращаясь в него, Мэгг думала о том, что не так уж сильно и хочет ехать в столицу и становиться леди, если это будет означать, что она не сможет больше засыпать под колыбельные Рея.
В один из вечеров поэт вернулся позже обычного, когда Мэгги уже начала волноваться за него. Вместо обычного малинового камзола на нем была чёрная тонкая рубаха, волосы были обвязаны чёрным же платком.
Мэгги вскочила со своей узкой кровати и взволнованно спросила:
— В чём дело?
Рей откашлялся, стянул платок с головы и вдруг радостно сказал:
— Завтра мы уходим отсюда!
В прошлом он приучил её не спрашивать, куда они пойдут, но это было давно, за два года тихой и спокойной жизни с собственным, пусть и убогим домом Мэгг отвыкла от этого, поэтому всё-таки спросила:
— Куда?
Рей, кажется, собирался напомнить ей о послушании, но передумал и ответил: