Лорд Кэнт уже ждал её в зале, и они вместе вышли в холл, встречать гостей. Старик оделся в тёмно-синий камзол и держал спину так ровно и прямо, что нельзя было догадаться о его немощи и многочисленных болезнях. Мэгг едва ощутимо опиралась на его руку, приветствуя каждого гостя и приглашая в дом.
Все её планы, все её задумки исполнялись у неё на глазах — приём, до сих пор бывший нереальным прожектом, обрёл плоть, ожил. Гости всё прибывали, холл и зал для приёмов наполнялись смехом, слуги сновали с бокалами вина и закусками, оркестр играл лирические мелодии.
Прибытие Эскота Мэгг почувствовала сердцем: оно забилось чаще ещё прежде, чем слуга объявил его имя.
— Лорд Кэнт, леди Магарет, — милорд грациозно поклонился, — для меня большая честь получить приглашение в ваш дом.
— Забудем прошлое, милорд Эскот, — проговорил старик, — ради будущего.
— Ради будущего, — повторил за ним Эскот и прибавил: — Лорд Кэнт, я желал бы иметь с вами частный разговор. Если вам будет угодно, я мог бы навестить вас завтра утром.
— Моя племянница сегодня устроила всё так хорошо, что мне не осталось никаких дел в собственном доме, — хмыкнул Кэнт, — если ваш разговор не займёт много времени, сегодня после ужина, до начала танцев, я мог бы побеседовать с вами.
— Вы сделаете меня счастливейшим человеком на свете, — Эскот снова поклонился и обратился к Мэгг: — Леди Магарет, не соблаговолите ли вы оставить мне первый и последний танцы?
Мэгг смущённо улыбнулась и заверила его:
— Они ваши, милорд Эскот.
— Догадываюсь я, о чём этот молодчик желает со мной говорить, — пробормотал Кэнт, а потом снова обратился к приходящим гостям.
Принц и верховная ведьма прислали письмо с сожалением, что не могут присутствовать, но остальные были в сборе. Большая столовая заполнилась по мановению руки домоуправителя, и Мэгг заняла место во главе стола, напротив Кэнта — она сегодня была хозяйкой, а не просто родственницей.
Повар расстарался: стол был уставлен лебедями, запечёнными целиком и так умело украшенными, что казались живыми и готовыми вот-вот взлететь; блюдами с заячьим жарким — густым, под прозрачной плёнкой застывшего чистейшего бульона; в центре расположился крупный поросёнок, напичканный яблоками в меду, а возле него в узких поддонах лежали полупрозрачные форели с лимоном и эмирскими пряностями. По краям в многоярусных менажницах высились горы из слив, персиков и груш. Не было недостатка ни в соусах, поданных в широких чашах, ни в вине, которое из больших кувшинов разливали проворные слуги, ни даже в оливках, выписанных из имения Кэнта.