Почти сразу она обнаружила, что несет ее некое течение и, хотя пыталась она управлять своим суденышком, течение ее словно не замечало. Она чуть не потеряла весло, пытаясь сбавить ход. Вскоре море раскинулось вокруг нее, а земля исчезла за спиной, и она забеспокоилась. Затем, так же быстро, как увлекло ее, течение замедлилось и отпустило лодку. Волны успокоились и исчезли, вскоре валов морских не осталось видно, и весь океан стал ровным, как замерзший пруд.
И поняла она, что находится на перекрестке путей морских. Села в лодке она и закрыла глаза, как часто делала на перекрестках Гренландии, позволяя разуму блуждать, где захочется. В руке держала она ожерелье, что Волунд принес и оставил у отца на столе, драгоценность, что взяла она, пока совет гнал Волунда из зала. Она сидела и ждала. Вскоре пришло оно, видение, что раскачало ее лодку и окатило ее водными брызгами. Она не шевельнулась, пораженная увиденным.
Вновь узрела она Волунда Друга Глубин. Был он в Маркланде, том западном королевстве, что предки Хильде исследовали и сочли слишком скудным, прежде чем вернуться в Гренландию. Волунд и мужи его вели там битву в темном лесу, враги их были странным народом, напоминающим северян, у которых гренландцы покупали иногда шкуры белых медведей. Эти безбородые враги Волунда не носили мечей, но сражались, как берсерки.
Хильде откуда-то знала, что эти чужие мужчины поклонялись некой голодной твари в небе и с неба и ненавидели они Волунда и его бога глубин. Не успев увидеть, кто победил, она помчалась назад по волнам, под волнами и увидела дно лодочки, качающейся в безграничном черном море. Она пришла в себя, уверенная, что кто-то смотрит на нее снизу.
Ее лодка снова начала двигаться, но Хильде не открывала глаз, ибо знала, что тогда потеряет себя навсегда. Она слышала, сколько воды стекает в холодном воздухе, и знала, что нечто крупнее любого кита всплыло на поверхность. Она увидела достаточно того, что отяготило ее ум, чтобы добавлять еще к весу оков безумия, уже давивших ей на череп, пытаясь пробить щелочку, где только можно. Ее лодка неслась все быстрее, пока не перемахнула через буруны, как брошенный гигантом камень, но она все равно не смотрела. Потом она услышала, как воды расступаются, словно принимая рухнувшую глыбу льда. Пауза, тишина, а затем нос лодки ее нырнул, царапая днище, и уткнулся во что-то твердое. Она почувствовала, как желудок ее взбунтовался, пока она падала вперед, и, как ни пыталась она зажмуриться, глаза ее распахнулись.
Был закат. Огромный каменистый остров возник перед ней, лодка остановилась у большой приливной запруды, корма поднялась в воздух, а нос уткнулся в воду. Присмотревшись, она заметила, что у края пруда была пещера. К ее замешательству, в камне, похоже, была дверь. А на этой двери — картины, ясно видимые ей, несмотря на даль и глубину. От этого зрелища холод пробрал ее до костей, и она отвернулась бы, будь она менее благородного рода. Не успела она надивиться на то, где оказалась, как дверь внезапно распахнулась внутрь, жадно заглатывая воду. Прежде чем успела закричать она, от страха или с вызовом, лодка Хильде качнулась вперед, нырнула в пруд и рухнула вниз, как лист, несущийся по мельничному жёлобу. Лодку вновь протащило по чему-то твердому и сухому, пока она проносилась сквозь двери. Она успела лишь удивиться, что внутри гораздо светлее, чем снаружи, и дверь за ней захлопнулась.