– Мои ресурсы не безграничны, но квартиру я вам организую.
– Вам с ресурсами я постараюсь помочь, – влез я с предложением, – что вам прямо сейчас нужно?
– Да? А что вы можете?
– Почти всё. Дом не могу создать, слишком массивно, а вот автомобиль запросто. Золото, материальные ценности, что угодно. Чай у вас хватает дефицитов.
– Тут вы правы, правы, да, – вздохнул Берия, – Дефицита много. Причём не хватает самых разных вещей. Не золота, конечно же – с ним возни много, больше, чем с прямым получением товара. Скажем, вас не затруднит создать сотню-другую пишмашинок?
– Машинок? Легко, – кивнул я, – может быть автомобили?
– Зачем?
– Немного их в Москве, даже непривычно видеть пустые улицы и пешеходов на проезжей части. Лютый дефицит. Вот что, есть у меня предложение – можете меня пристроить на формальную должность руководителя какого-нибудь НИИ?
– НИИ? – Берия вздёрнул бровь, – это можно. И что вы там делать то будете?
– Делать… что делать – найдём. Главное получить официальный статус, и чтобы был и рабочий кабинет, и защита данных, и возможно – я там разверну вычислительный центр. На базе ЭВМ далёкого-предалёкого будущего.
Берия пожал плечами:
– Постараться вы можете, много для этого понадобится?
– Нет, немного. Развитие электроники шагнуло в послевоенное время далеко вперёд. Да две трети всех достижений прогресса на них построено. Думаю, осознать масштабы того, насколько это глубокая тема – вам будет вообще невозможно.
Берия налил себе и мне вина, после чего спросил прямо:
– Я человек с инженерным образованием, поэтому говорите прямо, насколько и что шагнуло, попробую понять.
– Хорошо, – я достал из кармана смартфон и положил его на стол, – в мире ЭВМ принято вычислять мощность в количестве операций с плавающей точкой, или запятой. Флопс, короче говоря. Первый в мире ЭВМ, «Эниак», имел пятьсот флопс. Разрабатывать его начали в сорок третьем – то есть ещё через годик начнут шевеления. Эниак создавался для создания артиллерийских таблиц. Сделали его только после войны, весил этот компьютер тридцать тонн, потреблял сто семьдесят четыре киловатта электричества, в секунду мог сделать триста пятьдесят семь операций умножения или пять тысяч операций сложения.
– Это уже немало, – кивнул Берия, – особенно в условиях дефицита времени, как у нас сейчас.
– Тем не менее, Эниак принято считать компьютером нулевого поколения. Он был слишком несовершенен, необычен, и это понятно – опыта разработки подобных машин до этого не существовало. В историю он вошёл как самолёт братьев райт. Никакой практической пользы от него нет, кроме самой демонстрации факта – на лампах можно построить свободно программируемый компьютер, который можно запрограммировать на решение массы однотипных задач. В промышленных, статистических и научных целях эти машины оказались очень хороши – даже в своём первоначальном, несовершенном виде. Потребляющие гору энергии и требующие постоянного, беспрерывного обслуживания, стоящего приличных денег. Постоянная замена ламп и так далее… Уже через десять лет после эниака был выпущен IBM-709, в десять раз мощнее своего предшественника. Удивительно, но факт – компьютеры могут совершенствуются по сравнению с машинами в обратную сторону. Машины становятся больше, кушают больше энергии, те же самолёты, корабли и так далее… а вот компьютеры растут наоборот – они уменьшаются, уменьшается энергопотребление, а мощность при этом растёт.