И только этим я могу объяснить растерянность, не позволившую ответить отказом сразу, когда угрюмый, неразговорчивый уже с закрепленной мной повязкой, индивид, отложив комм, повернулся ко мне и… поцеловал.
Крепко так, сладко. Настолько маняще, что растерянность быстро уступила место страсти и я, не придумав ничего лучшего, послала все к черту и решила: «будь, что будет!».
То, что было дальше иначе, как сумасшествием не назовёшь. Мы будто пытались друг другу доказать, что живее всех живых. Вырывая друг у друга каждый стон блаженства и радости обладания, как последнее свидетельство нашего взаимного существования. Иногда доходя даже до более жёстких действий. Нежно-розовой, тягучей сладости не было места в этой борьбе. У меня такого даже с Гато никогда не случалось. А уж говорить о его опыте — не стоит…
Ранее утро (скорее даже, остатки уходящей ночи) я встретила под тихое посапывание уставшего мужчины у себя под боком, с трезвой головой и кучей панических мыслей в ней. Решила последовать самой здравой из них — смыться. Все же связь, пусть и единоразовая, с явно уголовным элементом — не самый лучший старт для карьерного роста будущего шерифа. На поддержку Мих-ала я больше не рассчитывала, потому о собственной репутации забеспокоилась сразу, как только в голове прояснилось от любовного угара.
Стараясь не скрипеть кроватью (хоть нынешние аналоги наполнителей матрасов и не имели ничего общего с пружинами, эта старая рухлядь умудрялась все наши поборушки в постели совсем немузыкально озвучивать), выбралась из-под тяжёлой, просто-таки вдавившей меня в мягкое ложе, мужской руки. Сгребла свои пожитки и разбросанную одежду, пританцовывая от нетерпения и одевая ее в маленьком коридоре у самой входной двери, и попыталась открыть входную дверь.
Попытка оказалась не совсем удачной. Видимо любовный дурман вперемешку с хмельными парами не выветрились окончательно из моей буйной головушки иначе бы сразу сообразила вместе с одеждой взять и ключ-карту хозяина жилища для идентификации у устаревшего, можно сказать древнего, искина. Постучалась тихо об стену в узенькой прихожей, оглянулась на комнату, мысленно чертыхнулась и…
Пришлось возвращаться… на четвереньках. Как мой недавний любовник, на первый взгляд чистокровный тэнкварт, не проснулся от, производимого мною во время поиска карточки, шума — я не знаю. Но мне все же удалось ускользнуть незамеченной, подождать пока закроется с легким скрежетом старая дверь и даже успеть забросить обратно на пол прихожей, во все еще открытый проём тщательно оттертую от собственным отпечатков, карточку.