— Мне нужна твоя помощь.
— Это отвратительно, Тим, — возмущенно шипит Белка, скрестив на груди руки. Он приехал к ней полчаса назад и изложил суть своей просьбы. И теперь она готова испепелить его не только словами, но и взглядом.
— Мне просто нужно знать…
— Да слышала я, что тебе надо знать, — вскидывает ладонь, прося его замолчать. — И я не буду тебе помогать, Тимур.
Он смотрит на нее, такую красивую, и стискивает зубы. На ней светлый брючный костюм и туфли на шпильке, темные волосы собраны в пучок на затылке. И воспоминания о том, как он распускал ее волосы, пропуская мягкие локоны сквозь пальцы, стучит по вискам ноющей болью, как обручальное кольцо на ее безымянном пальце.
— Не ты, найдется кто-то другой, — дергает плечом и делает шаг к ней, застывшей в пороге кухни.
— Зачем, Тимур? — останавливает уже у кровати, где спит Русалка. — Кто тебе эта девочка?
— Эта девочка, — Тимур оглаживает Русалку взглядом, подмечая, как сведены брови на переносице и как плотно сжаты ее чувственные губы, а пальцы стиснуты в кулачки. Кошмары?
Тимур приседает на корточки рядом, подушечкой большого пальца разглаживает складку на лбу, проводит по аккуратному носику с россыпью веснушек, задевает нижнюю губу и та послушно приоткрывается, словно от долгожданного прикосновения. Тимур улыбается краешком губ. Пальчики Русалки разжимаются и она вся, еще мгновение назад натянутая, как тетива, расслабляется. Вот и прекрасно. Тимур убирает за ушко прядку ее волос и поднимается на ноги, чтобы тут же столкнуться с изумлением на лице Инги.
— Кто она, Тимур? — спрашивает вдруг просевшим голосом.
— Она…она мой ключик к Гурину, Белка.
— И все?
Она пытается поймать его взгляд, допрашивая, точно заправский следователь.
— А я разве на допросе? — намного резче, чем стоило. Но ему не нравятся ее вопросы.
— Я лишь хочу понять, Тимур, — смягчает голос, отступая.
— Не надо, Белка. Просто помоги и я уеду.
— Ладно, — вдруг соглашается. — Но если ты пообещаешь мне все ей рассказать потом…после…
— Инга, — ему становится смешно, — если бы я планировал ей рассказывать, она бы сейчас не спала.
— Ты неисправим, Тим.
— А ты только сейчас это поняла? — он удивлен.
Слишком много личного в их незатейливом диалоге. Слишком много прошлого, в котором они давно поставили жирную точку.
Инга не отвечает, коротко усмехнувшись, стягивает с плеч пиджак и уходит в ванную.
— Кофе себе сам сделаешь, — вернувшись в латексных перчатках, джинсах и темной водолазке, бросает она. Тимур на мгновение зависает на ней, такой простой и совсем домашней в этой одежде. Он успел забыть, что она бывает такой. И это выбивает почву из-под ног. Он делает жадный вдох. — Я позову, если ты мне понадобишься, — словно не замечая его состояния. А может, и правда не замечает. Между ними давно и безнадежно распростерлась бездонная пропасть. И сегодняшнее его смятение – глупое стечение обстоятельств. Он просто слишком устал.