— И даже не посмотришь, что я привез? — изгибает бровь, уходя от ответа. Он знает, что рассказать придется, но уверен – сейчас не самый удачный момент.
— Восьмое чудо света? — в тон Тимуру парирует Русалка, скрещивая под грудью руки, даже не замечая, как выделяется ее грудь в такой позе: упругая, небольшая (полный второй, как пить дать), с выпирающими под тонкой тканью сосками. Ему нравится то, что он видит. Нравится такая Русалка: раскрепощенная, без тени страха в рыжих глазах с острой, как перец чили, злостью.
А она перехватывает его горящий взгляд и тушуется, опускает руки, совершенно не зная, куда их деть. И такая красивая в этот момент, что Тимур не сдерживается: в один широкий шаг подходит близко, ладонью обхватывает ее затылок и нагло отнимает у нее еще один поцелуй. Ее губы мягкие с соленым привкусом крови и горьким — кофе. Но такие сладкие, что невозможно оторваться, хотя Тимур лишь играет с ними, слегка прихватывая, проводя кончиком языка, не позволяя себе большего.
Русалка тихонько вздыхает, то ли от облегчения, то ли от возмущения, сжимает его плечи, собирая в горсти ткань рубашки, и отвечает на поцелуй. Неумело, но горячо, что у Тимура темнеет перед глазами от ее невинной ласки.
— Да ты совсем нецелованная, Стася, — растягивая ее имя у нее на губах, катая на языке, сплетая с ее юрким язычком. — Тебя еще учить и учить…
Улыбается, ловя ее возмущение. Выпивая, как самый сладкий нектар. Восхищаясь ее отзывчивости и мягкости. Ею восхищаясь. Тому, какой она осталась нежной и охочей до любви, несмотря на все то, что с ней творил Удав.
Колкая боль отрезвляет. Тимур шипит, отстраняясь от Русалки. Слизывает кровь. И наслаждается ее шальной улыбкой и сокрушительной лавой, плещущейся в янтарных глазах.
— Так что ты там привез? — выдыхает, тяжело дыша.
— Подарки от мастера.
Ее и без того большие глаза распахиваются в изумлении, когда Тимур распаковывает привезенные коробки. Холсты, кисти, краски, маркеры, бумага и еще куча всего, чему Тимур и названия не знает. Но судя по горящим радостью глазам Русалки – она знает толк в каждой вещи, что осталось у Тимура от старого друга.
— Мастерскую мою сожги, — просил Руслан в их последнюю встречу. Друг выглядел реальным психом с лихорадочным блеском в зеленых глазах и небрежно остриженными волосами. — Слышишь, Сварог. Я прошу тебя.
— Не сходи с ума, Огнев. Все утрясется. Перекантуешься месяцок и мы тебя вытащим, слышишь?