Глупый вопрос. Ненавижу их и мнимое сочувствие в голосе. Как будто этот доктор сам не видит, как я себя чувствую. Сажусь на край кушетки. Ногами нащупываю кроссовки.
— Прежде чем вы уйдете, я хочу вам кое-что показать.
Он терпеливо ждёт, пока я всуну ноги в кроссовки, усаживает в свое кресло перед монитором компьютера и включает видео.
Это просто один день из жизни Руслана в этой клетке. Один день боли и отчаяния. Один день…
И мой мир крошится, когда я смотрю на кран. Реальность идёт трещинами. Я слышу ее хруст под мерными шагами Руслана. Вижу, как она истекает кровью, как его тело.
Вижу, как он режет себя пластмассовой ложкой. Как рвет одежду, с воем катаясь по полу. Как грызет себя, словно дикое животное, попавшее в капкан.
А потом доктор показывает ещё одно видео, и ещё...и ещё...все те три месяца, что Руслан здесь. Три месяца жуткого, никем не придуманного ада. И стылый взгляд в самую душу…
— Он...когда он стал таким? Я же… — осекаюсь, не находя слов. Хочу сказать, что знаю совсем другого Руслана: улыбчивого, до сумасшествия влюбленного в жизнь. И не говорю, потому что это только мое. И я прячу это в свой ящик Пандоры, заколачиваю ржавыми гвоздями и растираю по щекам слезы.
— Не обольщайтесь, Александра. Он всегда был таким. С рождения.
Вскидываюсь в кресле, но доктор не позволяет встать. Кладет передо мной историю болезни. Пожимает плечами в ответ на мое: «это же врачебная тайна».
— У Руслана отягощенный анамнез, — говорит доктор, отойдя к окну.
— Что это значит? — спрашиваю, не решаясь заглянуть в пухлую папку.
— Это значит, что его болезнь — наследственная. Вы знаете, что у Руслана был младший брат?
— Сестра, — поправляю доктора. — У Руслана есть сестра.
— Владислава — сводная сестра, — смотрит на меня, заложив руки за спину. — А у него был родной брат. Знаете?
Качаю головой. Нет, не знаю. Похоже, я ничего о нем не знаю.
— Был...вы говорите: был. Почему? Что с ним произошло?
И слова доктора точным выстрелом в сердце:
— Мальчик страдал аутизмом. И у него была привычка щёлкать выключателями. Знаете, своеобразный ритуал, присущий аутистам. Но однажды вместо безопасного выключателя мальчишка всунул руку в оголенные провода. Он умер на месте.
— Только не говорите, что это…— голос сипнет, и я не сразу могу договорить, но док понимает все сам.
— Нет, что вы. Руслан любил брата. Смерть мальчика признали несчастным случаем. Но через неделю Руслана нашли над мертвым телом отца.
Боже...
Перевожу взгляд на экран, где на паузе искаженное болью лицо Руслана. Сколько же ему пришлось пережить. Как? Как он смог вынести смерть двоих близких людей? Господи, почему?