Рывком встаю на ноги и не успеваю дойти до двери, как та открывается, и на пороге появляется охранник. Меня снова ведут в допросную, где уже ждет майор в компании моего прошлого.
— Здравствуйте, Александра Михайловна, — слишком официально заводит разговор мой давний коллега и даже в некоторой степени напарник.
Но мой взгляд намертво прилип к Руслану, что замер в темном углу комнаты. Руки в карманах темных брюк с идеально наглаженными «стрелками». Настолько острыми, что у меня щемит в груди, потому что в его жизни есть кто-то, кто мастерски пользуется утюгом. И вряд ли этот «кто-то» — мужчина.
На нем нет пиджака, и я невольно вспоминаю, что он всю жизнь игнорировал дресс-код и никогда не носил пиджаков и галстуков, даже когда не одеть это считалось дурным тоном. Темно-синяя рубашка идеально оттеняет его чернильные глаза, всегда кажущиеся черными. Но если присмотреться, если позволить себе утонуть в их глубине, если…
— Александра Михайловна, вы совсем меня не слушаете, — укоряет майор. — Не хотите на свободу?
— Нашли виновного? — не разрывая зрительного контакта, возвращаю вопрос.
— Нет, нашли выгодное предложение, — вместо майора отвечает Руслан и во мне просыпается глупая шестнадцатилетняя девчонка, трясущаяся от страха при одном взгляде на грозу всех девчонок, кем тогда был Огнев.
От него сходили с ума все старшеклассницы, в его постели не переводились красотки, а его сестра могла с легкостью получить титул королевы школы, если бы не была отъявленной хулиганкой. В общем, Руслан Огнев был недостижимой мечтой, циником и редкостной сволочью, меняющей пассий чаще, чем они нижнее белье. И единственным, к кому я могла придти со своим сумасшедшим предложением сделать из замухрышки Золушку.
И сейчас, стоя под его внимательным взглядом, я чувствую себя той самой замухрышкой, которую Руслан с присущим только ему упорством убеждал в обратном.
— Предложение? — все-таки нахожу в себе силы удивиться. И мысленно ставлю себя «пятерку», потому что голос звучит намного увереннее, чем я чувствую себя на самом деле.
— Тебе нужно всего лишь подписать документы.
— Какие документы, майор? Чистосердечное? Явку с повинной? — намеренно перевожу внимание на Роднянского.
— Ты просто взгляни, Саша, — голос Роднянского теплеет, а я, наоборот, зверею.
— И с каких пор, Миша, ты подружился с тем, кого посадил тринадцать лет назад? — на одном дыхании, злясь на саму себя и ситуацию в целом. А ведь просто хотела все рассказать. Положить голову на плаху и ждать приговора. Хотела. А теперь...ничерта не понимаю.