- Спасибо, - пробормотала я растерянно.
Этот грубоватый жест внимания в его исполнении выглядел немного странно и непривычно. Он всегда был немногословен, не изменил он своим принципам и сейчас. Схватив меня чуть выше локтя, он обогнул со мной капот и, открыв дверцу, молча втолкнул на пассажирское место. Должно быть, так выглядит забота по-бультерьерски.
После того, как за руль сел он, дело пошло в разы быстрее, и когда солнечные лучи настойчиво пробились сквозь туманную дымку, Бультерьер свернул на просёлочную дорогу, а вскоре и вовсе заехал в густой лес! Узкая тропа здесь петляла меж деревьев, и мужчине пришлось сбавить скорость. Раскидистые кроны вековых дубов и сосен переплетались здесь настолько, что почти перекрывали солнечный свет. Средь бела дня мы вдруг очутились в сумерках. А от того, что мой спутник постоянно молчал, становилось ещё более неуютно. Укутавшись в его пиджак, я зарылась в него носом, поджав голые ноги, и с тревогой наблюдала за мелькающими в окне хмурыми деревьями. По-моему, ужастики обычно так и начинаются.
Тогда-то и случилось то, что полностью изменило моё отношение к этому человеку. Когда что-то тёплое прикоснулось к моей руке, я сначала даже не поняла, что это его ладонь, настолько неожиданным был этот поступок. Опешив, я растерянно заморгала и подняла глаза на мужчину. Его взгляд был устремлён вперёд, и, казалось, сам он полностью увлечён узкой полоской тропинки, петляющей в лесной чаще. Но это только на первый взгляд. Чёткий профиль, словно высеченный из камня, был напряжён, Бультерьер стиснул зубы так, что мне показалось, будто я слышу их скрежет.
Не выдержав, он обернулся, и наши глаза на секунду встретились. Раньше я думала, что они пустые и невыразительные, как и его лицо, пугающее своим застывшим выражением и ледяным равнодушием. Но сколько же эмоций на нём отразилось сейчас! Душевная боль, боровшаяся с твёрдым намерением её угасить, подавить в зародыше; надежда на то, что я не оттолкну в минуту его слабости, и вместе с тем злость на эту самую слабость. А ещё на его лбу снова запульсировала жилка - заметила, она появляется, когда Бультерьер нервничает. Всё это промелькнуло на его лице, обнажив истинную сущность человека, которого я, оказывается, совсем не знала.
У меня, привыкшей к повседневной фальши, накативший волной выбило воздух из груди, а сердце, кажется, пропустило удар. Ведь в его взгляде этой самой фальши не было ни на грамм. Лишь голая правда, неприкрытая напускной романтической бредятиной. И в то же время, я ведь не полная дура, чтобы не осознать, что именно он только что дал мне понять. Но почему-то это открытие не вызвало во мне ни страха, ни отторжения.