Ей просто хотелось знать, как все могло бы между ними быть, если бы когда-то она не ушла второпях из его дома. А может, в то время это не привело бы абсолютно ни к чему, кроме разочарования. Зато теперь она была достаточно взрослой женщиной, потерявшей столь много, что страха перед новым риском просто не осталось. Зато осталась надежда, отдающаяся в стуке сердца каждый раз, когда Герман был рядом.
В один из вечеров, по выработавшейся у них с Алиной традиции, они ждали в гостиной, когда Ильинский вернётся домой – несколько часов назад он уехал в школу приемных родителей. Сестра Германа настаивала на том, что и ему, и Нино нужно пройти через эти занятия, и Ильинский, чертыхаясь себе под нос так, что даже Алина, кажется, прочувствовала отцовское недовольство и громко расплакалась, все же поехал в «эту чёртову школу». Сама Нино побывала в школе днём ранее, приехав туда с ощущением, свойственным, должно быть, почти всем людям, кто ранее имел опыт воспитания детей и потому уверенных, что ничему новому научить их там не могут априори, а уезжала домой с чувством, что до этого момента ничего не знала о детях вообще. А вот Ильинский, похоже, совершенно не увидел в этих занятиях ничего ценного, потому что вернулся домой после первого урока мрачнее тучи.
- Как все прошло? – рискнула она спросить, когда Герман, недовольно хлопнув дверью, ворвался в комнату.
- Никак, - отозвался он лаконично и только когда склонился к колыбельке дочери, черты его лица разгладились, обретая то неповторимое выражение, от которого внутри у Нино каждый раз что-то мучительно щемило.
Взяв Алину на руки, Герман повернулся к Нино, смотревшей на него выжидательно, и пояснил:
- Я туда больше не пойду. Что эти люди могут рассказать мне о моей дочери такого, чего не знаю я сам?
- Там рассказывают много полезного о детях в целом, - возразила она.
- Да мне насрать! – взорвался он, кладя недовольно загукавшую Алину обратно в колыбель. – Всю нужную информацию в наше время можно найти самостоятельно. И не им меня учить, б**дь! Я сам знаю, что она любит и что ей не нравится. Понимаю, чего она хочет и когда у нее что-то болит. Я с ней практически двадцать четыре гребанных часа в сутки и до этого времени прекрасно справлялся без этих идиотских уроков!
И снова - ощущение, что она для них лишняя. Вероятно, она никогда не будет чувствовать Алину также, как ее родной отец. И все же, несмотря на это, он ведь хотел, чтобы она была ее опекуншей.
- Разве не нужно пройти школу приемных родителей, чтобы оформить опеку? – задала она тревожащий ее вопрос и Ильинский в ответ решительно помотал головой.