Его мать была проституткой из Неаполя, из числа нелегальных иммигрантов, которым, чтобы прокормить себя, приходилось побираться. Проведя в попрошайничестве некоторое время, она в конце концов предпочла пойти другим путем – пока ещё была молода и достаточно привлекательна, Лайла решила себя продавать. Принимала клиентов она там же, где жила – в крохотной убогой квартирке, которую снимала на окраине города – бедном и жутком районе, но это было единственное, что та могла себе позволить. Там же появился в итоге на свет и он – результат плохого предохранения.
Он не знал, зачем мать вообще его родила. Тысячу раз задавался этим вопросом и никогда не находил сил его задать. Но всегда подозревал, что Лайла просто пожалела денег на аборт. А может, у нее их просто не было. Ведь помимо трат на съем жилья и еду, немалое количество средств уходило на спиртное – так, вероятно, она глушила в себе все эмоции и ненависть к тому, чем занималась.
Порой ему казалось, что она, возможно, даже родила его умышленно. Ровно для того, чем впоследствии заставила заниматься. Наверное, это была ее месть всему мужскому полу. И он в итоге пошел по той же дорожке, перенеся ненависть к ней на всех женщин.
Ни разу за всю жизнь он не видел ее трезвой, а в довольно раннем возрасте вынужден был узнать, чем зарабатывает мать. А потом ему пришлось заниматься этим тоже.
Впервые она продала его, когда ему исполнилось двенадцать. Он выглядел старше своих лет и вскоре узнал, что есть немало неудовлетворённых женщин, желавших приобрести себе сексуальную игрушку. Когда первая клиентка, которой было уже за сорок, пришла, чтобы купить его, он испытывал дикий страх. Он даже не понимал толком, чего от него хотят. И когда мать заперла его с этой женщиной в темном чулане, ощутил испуг и отвращение одновременно, в то мгновение, как взрослая тетя стала касаться его. А после того, как все кончилось, ощущал такой жгучий стыд и привкус мерзостности, что его вырвало. Прямо на эту женщину, делавшую с ним вещи, которые тогда казались ему чудовищными.
Он чувствовал себя после этого настолько грязным, что с тех пор не смел переступать порог церкви, которую ранее посещал тайком от матери. Наивно верил, что если станет прилежно молиться, мама перестанет пить и приводить домой мужчин, которые ее мучали. Он считал так, потому что иногда после того, как они уходили, она плакала. Пьяная и жалкая настолько, что он клялся себе однажды заработать много-много денег, чтобы избавить ее от этого.