Он повернулся к Тине и оглядел ее оценивающе, словно видел впервые в жизни, и тут же поймал ответный заинтересованный взгляд. Нет, она пока его не узнала, но даже если это произойдет, что с того? Ему было сейчас предельно безразлично, что весь его фарс может полететь к чертям. Он всё равно не знал, что ему дальше делать с собственной жизнью.
Весь вид Тины, ее поза и взгляды говорили о том, что она пошла бы с ним прямо сейчас. И было бы так просто увести ее отсюда и просто трахнуть. Возможно, даже за ближайшим углом. Так, как это происходило раньше – практически безэмоционально, когда искал в сексе лишь необходимой телу разрядки. Но пойти на это – означало бы перечеркнуть все, что сделал ради того, чтобы покончить с прежней жизнью. Это было всё равно, что отмотать время назад, вновь став тем, кого в себе сейчас презирал. И Паоло понял вдруг, что несмотря на то, что оказался не нужен женщине, ради которой изменил всё, не хотел возвращаться к тому, что было. И даже будь у него такая возможность – он бы от нее отказался.
Да, Марины с ним не было, но тот Паоло, каким он был рядом с ней, остался. И он все ещё хотел его в себе сохранить. И потому после долгой паузы сказал Тине:
- Je ne parle pas russe. *
И просто вышел из бара.
* Я не говорю по-русски
Ветер, долетающий с моря, холодил кожу, когда Паоло неспешно брел по набережной, освещенной в этот ночной час лишь немногочисленными работающими фонарями, рассеивавшими слабый свет на мощенную брусчаткой дорожку. Он шел походкой человека, которому попросту некуда направиться, потому что никто его не искал и не звал. И так было не только сейчас, так было всегда.
Море, лизавшее прибрежную гальку голодным солёным языком, бушевало, разбивая волны о камни с такой яростью, что он чувствовал его прохладное дыхание на своем лице. Остановившись, опёрся ладонями на невысокий парапет, наблюдая пустым взглядом за разбушевавшийся стихией.
Сначала рядом с ним вырисовалась тень, затем раздался голос:
- Эй, парень, не дашь немного денег на еду?
Он повернулся к говорившему и увидел перед собой человека в годах, весь облик которого указывал на то, что он из числа бездомных. Таких принято обходить за версту, говоря себе, что деньги, которые они выпрашивают, будут все равно потрачены на выпивку. И что только сам человек виноват в том, что настолько опустился.
Паоло бегло оглядел его – виски тронуты сединой, серебряные пряди путаются и в грязных, отросших ниже шеи волосах, цвет которых теперь даже не разобрать; на лбу и в уголках глаз и губ залегли глубокие морщины - следствие скорее непростой жизни, нежели возраста; но глаза – светлые, глубоко посаженные – смотрели на него с молчаливым пониманием, выдавая острый ум, еще не сгубленный той жизнью, которую вел этот человек.