Бегемот умер. Передо мною другой кот.
Ага, ехидно сказало сознание. Другой. Но с такой же раной, с выбритой вокруг той раны шерстью, с выбритой шерстью на лапе, куда вставляли катетер. И с таким же непроницаемым чёрным взглядом. И тем же тембром короткого «мруфф, мруфф», с каким он сидел и смотрел на меня, довольно щурясь, когда-то давно, когда мы вместе торчали перед захлопнувшейся дверью Олиной квартиры.
По составу прошла тяжёлая судорога, лязгнуло, скрипнуло, ударил по ушам протяжный крик маневрового тепловоза. Да поезд просто уйдёт сейчас без меня! И я останусь одна, на платформе вне времени, рядом с мёртвым котом, и один бог знает, что со мной дальше будет!
Ужас пихнул меня к запёртой двери, на которой словно бы светилась изнутри заветная цифра тринадцать.
— Откройте! — закричала я, колотя изо всех сил по влажной металлической поверхности. — Откройте!!
Бегемот смотрел на меня, склонив голову, и, лопни мои глаза, улыбался.
— Откройте!
— Чего орёшь? — лениво спросило у меня заспанное солнце всея РЖД, проводница вагона номер тринадцать.
— Пустите! У меня билет!
— У всех билет, — буркнула проводница, прикрывая зевок ладонью.
Состав снова содрогнулся. Тоскливый скрежещущий звук прорезал туман и в нём же погас, толком не родившись. Я взбеленилась и заорала!
В жизни по пальцам могу пересчитать все случаи, когда я так орала. Не то пять их было в моей жизни, не то вовсе четыре. В юности, в школе, когда донимали мальчишки, и я кинула в одного из них парту — но он, можно сказать, только что не на коленях валялся, умоляя меня кинуть в него парту. С тётей Аллой, царство ей Небесное, случай был. Ещё два, каких уже и не помню. Я — флегматик, улитка, я стою столбом там, где реагировать надо.
Но вот здесь я заорала.
— С котами нельзя, — хмуро буркнула проводница, разглядывая скалящегося за моей спиной Бегемота. — Котам нельзя.
Она его тоже видит?! Я резко обернулась. Не было никакого кота. Вообще. Хромая совесть, вот что это такое, поняла я. Галлюцинация. Тихо шифером шурша крыша едет не спеша.
— Твою мать! — взвыла я.
Проводница с каменным лицом выслушала мою пламенную речь до конца. Потом подумала ещё немного, подождала продолжения, не дождалась. Посторонилась и кивнула:
— Заходи…
Меня снова поджарило, но язык я прикусила и возмущалась уже дальше про себя. Едва я влезла в тамбур, как вагон плавно качнуло и потащило вперёд. Вовремя! Как вовремя.
— Билет и паспорт.
Проводница изучала документы внимательно, чуть ли не по миллиметру. До меня начало доходить, что ссора с человеком, в чьём вагоне предстояло прожить почти два дня, была плохой идеей. Может, всё же извиниться?..