— И моя сестра!
— И твоя сестра. Но она вырвалась из Города — может, случайно, а может, и мы помогли… а на таком расстоянии не особенно-то… укусишь.
— А что с Арсением? — напряжённо спросила я.
— Он попытался уничтожить тварь и с нею не совладал. Но его заслуга в том, что услышали те, кому надо. Кто смог оценить угрозу.
— Сожрали, — понимающе кивнула я, но Похоронов не ответил.
Просто сидел напротив. Просто смотрел на меня. И от его взгляда холодело в затылке и по спине прокатывало жуткой колючей волной.
— Тот мужик на Республиканской…
— Вы же теперь не помните свой род вообще. У вас только самые близкие в памяти — мать, сёстры/братья, а вот с двоюродными родичами — в памяти уже проблема. Fatal Error. А если брать родство подальше?
— Он что, мой родственник был? — поразилась я.
— В какой-то мере.
— А тот жених на Васильевском…
— И он.
— А ты…
— МУРО, — хмыкнул Похоронов. — Магический Уголовный Розыск. Не совсем прямо полиция, но что-то вроде того. Такие твари — по нашей части.
— Я не об этом, — сказала я. — Ты говорил про Дверь, и что через ту дверь сочится в наш мир потустороннее, и оно не всегда бывает злым, подлежащим уничтожению. Ты ведь и сам оттуда, не так ли? Из-за Двери. Кто ты?
— Перевозчик, — нехотя признался он. — Но я уже очень давно… исполняю не одну лишь свою изначальную функцию. Ваш мир, — усмехнулся Похоронов, — оказался, огромен, любопытен и странен… Но, знаешь… — он задумался, глядя мимо меня в окно. — Иногда… мне жаль, что я уже не могу вернуться и забыть обо всём, что узнал, увидел и испытал. Я изменился. Мой дом у быстрых рек кажется мне тюрьмой, когда я остаюсь там надолго. И мне иногда бывает жаль прежнего, утраченного навсегда, покоя… Но я понимаю, что поздно, что вернуть обратно всё, как было, нельзя.
Он говорил спокойно, с усмешкой, с беспощадной самокритикой, призванной прикрыть внезапно проступившую сквозь магическую броню уязвимость. Так взрослый жалеет об ушедшем детстве, но вернуться в него уже не способен. На меня словно повеяло сухим чёрным ветром со скалистых берегов чёрной реки. Где бы ни находилось это место, какую ностальгию оно бы ни вызывало, а власти над Похороновым у него уже оставалось мало. Но он тосковал… так знакомо, так понятно. Я бы тоже хотела вернуть детство, наверное. Когда был жив дед. Когда жили ещё тётя Алла и Арсений. И никакие твари-из-за-Двери не маячили на безоблачном горизонте нашей размеренной жизни.
Я протянула руку, осторожно коснулась ладонью его запястья. В любой момент готова была отдёрнуть: как он ещё отреагирует… Вдруг ему неприятно станет. Пальцы ощутили холод, но холод не мёртвого, а живого. Пусть живущего другой жизнью, пусть не такого, как я или любой другой человек, но ничего общего с проклятой куклой из моих снов и реальности здесь не было. Похоронов накрыл на мгновение мою руку своей, затем мягко освободился. В его ярком взгляде я прочитала неловкое, чуть смущённое спасибо. Похоронов не произнёс его вслух, но каким-то странным образом оно прозвучало.