— Откуда знаешь?
— Да знаю уж.
— С сестрой.
— Так. Что ты ей сказала. Отвечай! — рявкнул он, заметив моё колебание.
— Что еду, что буду завтра в Сочи, — ответила я. — Ничего такого я не сказала… бл…ь!
Я почти почувствовала, как мои глаза вылезают из орбит и ползут на лоб, оттуда на затылок, чтобы скатиться потом по спине до самой задницы. Похоронов ждал.
— Я… сказала… что… еду… в… четвёртом… купе, — заикаясь на каждом слове выговорила я. — А т-т-то… т-там… ч-четвёртое… Но тогда правильно я сделала, что вышла!! ДА ТВОЮ МАТЬ, ЭТО НЕ ОЛЬГА!!
Похоронов снова поднял ладонь, и снова я замолчала.
— Я не говорю, что это ваша сестра.
— А кто тогда? КТО?!
— Не кричите. Не стоит кричать.
— Что с Ольгой? — ему легко говорить, что кричать не стоит, но я с ума уже сошла окончательно. — Что с Олей? Она жива?!
— Жива.
Вот когда отлегло и как следует защипало в носу!
— Тогда почему…
— С тобой говорила не Ольга. Что очень любопытно и, пожалуй, даже хорошо.
— Да что хорошего-то! — вскричала я, роняя стакан из рук. — Хватит уже надо мной издеваться! Или говори всё, или молчи уже.
Стакан упал, облил мне колени обжигающей жидкостью, скатился на пол и загремел под столик. Чудо, что ещё не разбился. Похоронов нагнулся и поднял его, поставил с краю возле своего ноутбука.
Я отвернулась, воткнулась взглядом в окно. Видеть его не хотела, гада такого! Вообще! Он встал — я услышала шорох ткани по краю стола, потом шаг, ещё один. На моё плечо легла тяжёлая холодная рука.
— Прости, — сказал попутчик в самое ухо и назвал меня по имени: — Римма.
Прости… тихая пауза, выдох… Римма. Наверное, наклонился для этого. На шее встали дыбом все волоски от его дыхания. Я дёрнула плечом, рука убралась. Когда я всё-таки обернулась, Похоронов уже снова сидел на своём месте, поставив локти на стол и положив подбородок на скрещённые пальцы. Ноутбук он сдвинул, и теперь мы смотрели прямо, глаза в глаза друг другу.
— Малоохтинское кладбище, — продолжил он разговор. — И Город-Дверь, как ты помнишь. Там проснулось нечто… люди потревожили сдуру. Из-за двери прошло… нечто… и пробудило одну из могил. Оно… оно чуждое этому миру. Совсем. Оно существует, лишь поедая души… гроздьями. Знаешь виноград, ела?
Я кивнула.
— Вот. Это… создание… эта… тварь, — Похоронов прищёлкнул пальцами, досадуя на невозможность точно передать словами суть возрождённого ужаса. — Берёт какой-нибудь семейный род за… корешок… как виноградную кисть. И начинает поедать. Отщипывать одну виноградину за другой. Высасывать её. И выплёвывать кожуру с семечками. Оно не успокоится, пока не сожрёт всю кисть. Поэтому умер твой дед, поэтому не стало твоей тёти. Поэтому же в опасности ты сама.