– Сделал несколько лет назад, – стал рассказывать охотник, – После одной бессонной ночи в полной темноте. Лежал тут, таращился в потолок, пытаясь то ли заснуть, то ли избавиться от невеселых мыслей, и вдруг подумал, какого черта я пялюсь на потолочные панели, когда за ними лежит целый мир, а на следующий день вызвал мастера и заказал люк.
Я вдохнула прохладный, пахнущий хвоей, теплом и летним дождем воздух. В кронах шумер ветер, размеренный голос охотника убаюкивал, и едва осознавая, что делаю, я положила голову ему на плечо.
– Девушки наверное в восторге, – пробормотала я, – Заниматься любовью под лунным светом, что может быть романтичнее?
– Не знаю, – охотник пошевелился и снова обхватил меня руками, я постаралась отогнать видение, того, как эти руки становиться жесткими, и обездвиживают одну маленькую глупую лайне, которая не побоялась уснуть в западне, – Будешь смеяться, но ни одна из них никогда этого не видела. Я сделал это для себя, а не для них.
– Тогда почему показал мне? – сквозь ткань футболки, я ощущала тепло его тела, больше всего мне хотелось свернуться клубочком и позволить ему отгонять кошмары. Но я боялась, что вместо этого он воплотит их.
– Сам не знаю. Может потому, что тебе сейчас это необходимо, – его грудь мерно вздымалась, сердце билось ровно, – От твоих криков внутренности узлом завязываются, – едва слышно сказал он.
– Ты же охотник, – прозвучало обиженно, словно злой дядя сперва продемонстрировал нож, а потом вдруг поменял его на леденец на палочке, – Тебе на роду написано крики слушать.
– В то-то и дело, – Он вдруг зарылся носом в мои волосы, – Кричат все. От боли, от радости, от ужаса или от счастья. Это часть моей работы, моей сути, но когда кричишь ты… – он замолчал, а потом нехотя продолжил, – Внутри все переворачивается, – Он вдохнул мой запах, и сердце пропустило удар, – Словно я кричу от боли вместе с тобой.
– Утром ты пожалеешь, – хрипло прошептала я, – О том, что сказал сейчас. – Он, словно не слыша, провел пальцем по моему плечу, – Ночные разговоры в постели они такие, – его палец коснулся ключицы, – При свете дня, слова, произнесенные во тьме, обычно становятся неловкими и вычурными.
Охотник обхватил пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в лицо. Я видела очертания его губ и видела, что он улыбается.
– Давай проверим, – и с этим он коснулся своими губами моих. Легкий, как перышко поцелуй, сладкий, как сон. – У нас есть одно неоконченное дело.
– Ты не понимаешь, – прошептала я, – Не понимаешь, что станет с нами, если… Если это произойдет. Что станет с тобой...