— Охо? — спросил Владимира Матвей, спросил, просто чтобы не молчать.
— Сокращение от Охотника, — пояснил мужчина, оттаскивая пса за ошейник.
— Знаю, кличка дурацкая, но он достался мне вместе с ней.
— Понятно, — Матвей переступил с ноги на ногу, в пакете снова звякнуло. — Простите, что в дом не приглашаю, но я еще не готов принимать гостей.
Взгляд Владимира на миг скользнул внутрь дома, но он быстро отвел его, словно увидел что-то непристойное. Спаниель дернулся, и мужчина едва не выронил лопату, она заскребла по гравию, оставляя на камнях рыжую, прилипшую к кромке землю.
— Как устроитесь, заглядывайте ко мне, — проговорил Владимир. — Я живу по ту сторону холма, — и неопределенно махнул рукой.
Матвей так же неопределенно кивнул, вошел в дом и закрыл дверь, за которой продолжал рычать пес.
Он решил устроиться в гостиной, раскрыл пакет и выставил на стол несколько бутылок: коньяк, виски, джин — отрава на любой вкус, даже бутылка вина затесалась. Мужчина снял пиджак и бросил его на диван, положил на столик очки, взял бокал, посмотрел на свет. Одного у агента не отнять, как он и обещал, перед приездом жильца дом тщательно прибрали, даже посуда сверкала чистотой.
Матвей выпил первый бокал, сидя в кресле, не отрывая взгляда от озера. Потом налил второй. Когда мужчина осушил третий, в доме что-то со стуком упало, но Матвей даже не повернул головы, он был слишком занят, наливая себе четвертую порцию.
Говорили, что если посмотреть на жизнь сквозь донышко стакана, то она покажется не такой паршивой, как есть на самом деле. Врали, потому что даже после пятого все оставалось таким же поганым, хотя и стало чуть расплывчатым.
Матвей не помнил, сколько он выпил, не помнил, как добрался до спальни и как рухнул на постель прямо в одежде. Но помнил, что когда закрывал глаза, ему показалось… или не показалось, что в комнате кто-то есть. Странная фигура появилась рядом с кроватью. По очертаниям женская, хотя и немного расплывчатая, ему все сейчас виделось немного смазанным. Мужчина многозначительно хмыкнул, ибо никаких женщин тут быть не могло. Он в доме один и он точно знал, что запирал дверь. Матвей приподнялся, пытаясь дотронуться, даже схватить видение за край светлого платья, но рука беспрепятственно прошла сквозь него. Мужчина тряхнул головой и поднял взгляд. Точно женщина, даже молодая девушка, вон как презрительно морщит носик, глядя на бокал с остатками виски, что он поставил на край комода. Настолько «на край», что казалось, дунь, и он упадет.
— Какие, однако, занимательные у меня глюки, — пробормотал он. — От переизбытка свежего воздуха не иначе.