— Кто говорит? — нахмурился Матвей. — Неужели, кто-то еще жив?
— Это вряд ли, — рассмеялся библиотекарь. — Но знаешь, мил человек, как это в маленьких селах бывает, у нас память долгая. Вот ты, к примеру, завтра уедешь, а бабка Сима и лет через десять тебя описать сможет, если доживет. — Он снял очки, но в карман не убрал, стал вертеть в подрагивающих руках. — Я говорил с фельдшером, не с тем, что сейчас работает, а с Дмитрием Васильевичем, его предшественником. Вот он мне и рассказал, а ему в свою очередь учитель, Никанор Павлович. Тот практику в Алуфьево почитай лет двадцать держал, даже в революцию его не тронули. Врачи, они, знаешь ли, всем нужны.
— Так что там с женой? — вернул воспоминания старика в нужное русло мужчина.
— Померла она родами. Но своего добилась, наследника мужу подарила. Наследницу. Анастасия Завгородняя, — он ткнул узловатым пальцев в улыбающееся лицо мертвой девушки, что сейчас жила в доме у озера.
«Значит, Анастасия» — мысленно произнес имя Матвей и добавил: — «Настя».
— Единственная дочь Ивана Александровича и наследница всего состояния. Самая завидная невеста на весь уезд. А ведь думали, что она за матерью последует, такая слабенькая родилась, но ее кормилица выходила. — Подрагивающий палец сместился с лица девушки на пожилую матрону, что пыталась загородить Анастасию от объектива. — Выходила, да так и осталась навсегда при ней.
— А промышленник?
— А промышленник запил, — Библиотекарь покачал головой. — То ли жену любил, то ли время было такое, пили почти все, особенно если деньги водились. Из-за пьянства все и случилось.
— Расскажете? — Матвей пододвинул блокнот ближе, всем своим видом показывая, что готов слушать.
— От чего ж не рассказать. — Старик отложил очки и пододвинул к себе кружку с чаем, но пить не стал, просто грел руки. — Доподлинно, конечно, неизвестно, но вроде как все со сватовства началось. Просватал промышленник Настю за сынка одного из деловых партнеров. Да, видимо не угодил. Поговаривали, что ей-то больше по сердцу Митька — писарь был, сынок тогдашнего управляющего Завгородних Прохора Ильина. Но отец Насти сразу наложил на это вето. И правильно, где это видано, чтобы первая красавица уезда вышла замуж за писаря. — Он вздохнул. — Правильно-то правильно, но кто ж отца слушать будет. Как мне сказала как- то внучка, старичье вообще ни черта в жизни не понимает. Слышь, мил человек, «старичье» — это она про меня.
— Слышу, — сказал Матвей только ради того, чтобы что-то сказать.
— Ее бы на сто лет назад, посмотрел бы как она, старичью перечить стала. — А Настя перечила?