— Которые, без сомнения, уже превратились в труху. А если и не превратились, то сейчас не стоят и бумаги, на которой напечатаны, — перебил Матвей.
— С тобой неинтересно, ты слишком разумен. — рассмеялся, нисколько не обидевшись, Владимир. — Но помимо бумаг, он приобрел еще несколько ювелирных украшений, а вот они…
— Вполне могли долежать и ценность не потерять, а даже наоборот, только возрасти в цене.
— Именно.
— Но он же сбежал с ними? — удивился Матвей. — Этот управляющий? Как же его… Прохор Ильин?
— С ценными бумагами, да. Но поговаривают, что сын его, Митька, тот самый полюбовник Анастасии Завгородней…
Я снова фыркнула, и Охо за дверью вдруг стал поскуливать. Вспомнила увальня Митьку и его перепачканные чернилами пальцы. Полюбовницами парня были бумага, которую он неистово разглаживал на столе, да гусиное перо, которое он игриво обхватывал губами, когда одолевали Митьку думы нелегкие. Сердце его трепетало при виде столбиков с цифрами, которые, как и положено порядочным цифрам отвечали ему взаимностью, правильно складываясь и вычитаясь. Чернила не разливались океаном блаженства, а ложились ровными упорядоченными строчками, ввергая нашего писаря в эстетический экстаз. Тьфу, черт и привидится же такое!
— … задержался. Может, не с руки ему было в бега пускаться, а может, не хотел без девчонки, теперь уж и не узнаем. Но говорят, что управляющий спрятал эти драгоценности для сына.
— А тот ими не воспользовался?
Я слушала разговор мужчин и пыталась представить нашего неповоротливого и отдышливого Прохора Федотыча с лопатой наперевес. Вот он выкапывает яму, вот воровато оглядывается, потом опускает на дно мешочек с золотом и бриллиантами… Нет, лучше шкатулку, солиднее как- то. Все бы ничего, но наш Прохор папеньке и слова не мог поперек сказать, за что собственно и был нанят. И представлять его вором и обманщиком… Эх, слышал бы он сам, до слез бы расстроился и кому-нибудь точно не поздоровилось. Я даже знаю кому.
— Кто его знает? Но история о припрятанных украшениях передается из уст в уста. Поэтому, когда я увидел яму… — Владимир замялся и нехотя добавил: — В прошлом году с другой стороны дома целую траншею вырыли. Наши потом ругались, вырыть вырыли, а закапывать мужикам из Алуфьево пришлось, пока никто не свалился, тот же Охо, к примеру. Так что ты это… Закопай обратно, а то опять пойдут слухи, что дочери промышленника спокойно в земле не лежится. Начнут сочинять, что видели фигуру в белом, которая их, то в болото, то на отмель заманивала…
«Ага, вот на отмель заманивать — это мое любимое дело» — подумала Настя.