— Ничего, сэр, и пострашней раны лечивали, залатаем. Я вам мазь чудную сварил, а ещё отвара из болотных трав, чтоб спалось хорошо. Только уж вы больше не бегайте к зверю. Обождите. Хоть недельку полежите, оклемайтесь.
Рядом крутился трактирщик. На мою рану он смотрел испуганно, но тоже очень старался улыбаться.
— Вы про принцессу, сэр Вазгар, не думайте сейчас. Женщины они что, иногда осерчают, обидой распаляться и совсем не по делам мужским, а сами по мыслям своим бабьим. Просто такая в них природа. Тут печалиться-то не надо. Надо обождать просто, а потом заново да с гостинцами, с крендельками. Так что вы спите да выздоравливайте. Принцесса как раз и отойдёт пока, да и, глядишь, потом больше обрадуется.
Я усмехнулся. Мой вид явно навёл их на мысли о ссоре с Иллой.
Уже засыпая, я услышал под окном ещё и сердитый бас белоголового старосты:
— Что ж ей не имётся-то?! Такого видного рыцаря ей сыскали, высок, красив, говорит умно, аж заслушаешься, а она всё кочевряжится. Зверя спустила! А эти, что приехали, они хоть не пешими к дракону пойдут? Ты им по-свойски поведай, что дорога-то нелёгкая, пусть лошадей своих берут. Второго дня дракон у вдовы Ирены корову сожрал. Без коров-то зимой нам тяжко станет. Растёт монстр. Такую зверюгу прокормить скота не напасёшься. Так что пусть эти ведут своих лошадей, чтоб он на наших коров не зарился.
Второго голоса я не слышал, но судя по сказанному, это был трактирщик. Деревенские наблюдали каждый день, как приезжает то одно войско, то другое. Смотрели, как я хожу в драконий замок с уговорами да сладостями. Но заботились, конечно, о своём. О том, что скоро зима, дороги занесёт снегом, а дракон, если не сосватать принцессу, останется с ними. Неужели этот зверь действительно жрёт лошадей приезжающих к нему воей? Трупы людей, что я видел, зверь явно не ел. А трупов лошадей на поле не было. Только следы. То ли животные разбежались, то ли целиком пошли дракону на ужин.
Отвар лекаря затапливал мою голову сонным вязким туманом, вместе с болезнью утягивая в пучину глубокого сна. Мысли, попытки разгадать загадку маленькой Иллы продолжали крутиться в голове, виться, путаться с образами наползающего сна: жуткий оскал разъярённого дракона, бесконечный бой оплавленным мечом и поджатые в разочаровании губы Иллы… Кто-то бубнил мне под руку, над полем кружила птица, объятая огнём, и я, неизвестно почему, отчаянно пытался сплести себе меч из магии…
Проснулся я лишь ближе к вечеру. Было душно и неизмеримо муторно. Нога опухла и болела сильнее прежнего. А ещё ныло плечо, в том месте, где я зацепился, чуть не упав со стены. Вызванный вновь лекарь опять менял повязки и причитал, но в голосе его слышалась растерянность, словно в силы свои он уже и не верил.