— Я прочитал все документы, в том числе протоколы Ваших допросов, мне остался непонятным один вопрос, может, просветите? — Я хмуро посмотрела на него: ведь не отстанет же, даже если послать туда, куда Макар телят не гонял.
— Задавайте, но не факт, что я Вам отвечу.
— Хорошо, тогда я Вам буду рассказывать, а Вы меня, если что, поправлять… — Перебила с ходу:
— Э-э, Ваша Светлость, все рассказы, сказки, повести и романы Вы мне процитируете, продекламируете, прочитаете и расскажете завтра, а сейчас, как Вы сами сказали, очень поздно, и я хочу спать, освободите дверь.
Мужчина отступил, пропуская меня к двери, но как только дверь открылась, и я вошла, сразу же вошел и он. Меня чуть инфаркт не схватил, я зашипела:
— Вы в своем уме, Ваша Светлость? Немедленно покиньте мои апартаменты! — Он только ехидненько улыбнулся и прошел к креслу, куда демонстративно сел, закинув ногу на ногу:
— Я же сказал, мне нужна информация.
— Не в моей комнате и не ночью, завтра, если хотите, как в Храме, все грехи расскажу, уходите.
— Нет, как же уйду без интересующего меня момента, баронесса? Пока не узнаю ответ на свой вопрос… — тут же перебил сам себя, заслышав скрип двери и шаги. — О-о, кажется, кому-то не спится, как и Вам. — Я в бессилии скрипнула зубами и сказала в сердцах:
— Черт бы Вас побрал, Норийский, как же Вы мне надоели! — Неожиданно он улыбнулся, прямо-таки засветился от радости, встал и подошел ко мне, недоумевающей, погладил по щеке:
— Именно в этом я и хотел убедиться. — Я смотрела на него как баран на новые ворота и ничего, абсолютно ничего не понимала. Он только хохотнул и прошел к двери, вышел, но сразу же вновь приоткрыл и, просунув голову, вежливо сказал. — Спокойной ночи, Изабелль! — и дверь тихо и наплотно закрылась. А я осталась в недоумении, хлопая глазами на весь этот цирк, только что бывший тут.
Утром, как только открыла глаза, сразу же решила — сегодня же переезжаю в особняк Лариаль, там спокойней, безопасней, можно будет чаще видеться с Аленом, надо только Сесиль предупредить. Быстро умылась и привела себя в порядок, потом позвонила в колокольчик и попросила явившуюся прислугу сложить мои вещи очень аккуратно, чтобы не помялись, а сама тем временем собрала с туалетного столика заколки, шпильки и прочее в небольшую шкатулку. Едва успела управиться, как прибежала горничная Сесиль и позвала меня к хозяйке.
В кабинете хозяйки сидела не только сама Сесиль, но и молодой Норийский. Арлийская была чем-то недовольна: насупленные брови, плотно сжатые губы, руки, нервно сжимающие четки, а герцог, напротив, был расслаблен и доволен. Это значило одно — он сделал ей что-то гадкое, типа «сделал гадость — на сердце радость». При моем появлении движения не произошло, только Сесиль указала на свободное кресло, стоящее около герцога: