Когда мне было около шести, приезжала молодая женщина, чтобы узнать обо мне и передала мне новое симпатичное платье, игрушку и пакет со сладостями и фруктами. Тогда я узнала от нянечки — тети Маруси, что это была моя мама. Она отказалась от меня в роддоме, потому что не хотела ребенка от насильника-цыгана, а аборт не сделала из-за того, что боялась, что больше не сможет стать матерью. Отца посадили, а она оставила меня в роддоме, ей на момент родов едва исполнилось шестнадцать. Но няня при этом добавила, видя, как я расстроилась, что моя мать сама добровольно была с ним, а потом, когда узнала о беременности, испугалась наказания (родители моей мамы были очень строгие), вот и оговорила отца. Цыгане приходили, просили, чтобы не сажали в тюрьму провинившегося (ранние браки, как и раннее созревание для них нормально), ведь ему едва исполнилось восемнадцать, готовы были взять снохой ее, или деньги заплатить и ребенка забрать. Но родители моей матери были категоричны: отца посадили, меня в детдом, а мать замуж за хорошего человека. Оказалось, что няня была из того малюсенького городка, что и мои родители. Естественно, что подарки я не взяла, а мать даже видеть не захотела. Мне неоднократно предлагали найти родню по отцу, но я была категорична: раз они не стали меня искать, то и мне этого делать не нужно. Они меня возненавидят за то, что мать сделала с отцом, да и у него, скорее всего, другая семья.
Чем старше становилась, тем сильнее во мне пробуждались цыганские корни. Если в детстве и подростковом возрасте я была угловатая: то ли парень, то ли девушка, не пойми какой нации, — то в пятнадцать лет расцвела: оформилась грудь, появилась тонкая талия, стройные ноги и длинные кудрявые черные волосы. В детдомовской самодеятельности всегда пела и танцевала лучше других, участвовала в драмкружках, выезжала на спартакиады. Это мне принесло проблемы, большие проблемы. На меня стали заглядываться не только ребята, но и взрослые мужчины, в их числе директор детдома.
Но беда пришла оттуда, откуда не ждала. Мы закончили девятый класс, сдали экзамены и праздновали тихонько от администрации детдома. Мы — это я и мои подруги Катя и Лера, а также четверо ребят из класса. После того, как парни распили бутылку водки, а мы вино, девочек потянуло на откровенный разговор, и тогда я узнала, что обе мои подруги часто бывают «под Колобком» (так детдомовцы называли директора за излишнюю полноту), и то, что у меня не было парня. Уж не знаю, на что они обозлились, но вскоре я узнала, что это такое. Меня насиловали по очереди четверо парней, а так называемые подруги держали, чтобы я не дергалась.