— Кария, останься, — он вздохнул, языком задумчиво цокнул, потом приказал, не глядя в мою сторону, — Сядь здесь и смотри.
Я осторожно придвинула кресло, стараясь не шуметь им, пристроилась неподалёку от кровати, но чтоб и от хозяина Чёрной земли на некотором расстоянии.
Стемнело как-то мучительно быстро. А Гаад всё так же сидел возле несчастного Карста. Правда, теперь уже пальцем спираль не накручивал, а просто держал ладонь у того над животом. Чернокрылый даже позы не поменял. Я вот временами вставала, прохаживалась, тело разминала. А Старейшина местный как будто вовсе не нуждался в этом. Пару раз посмотрел на меня, когда я шла, вопросительно — и я в ответ грустно качала головой, мол, так и не понимаю ничего, помочь не могу — и он отворачивался и будто уходил в себя. Будто мира и меня больше не существовало, только он и этот глупый и несчастный парень. Вот, тут комары к вечеру залетали. Я штук семь передавила, в окно выкидывая или на пол. И как минимум двенадцать кровопийц кормящихся на главном злыдне мира приметила. Тот даже не дёрнулся, будто не чувствовал вообще. Или не чувствовал в действительности.
Мне было тяжело думать о Карсте. Никак не могла успокоиться. Ведь если бы не я — он, может, так бы и жил спокойно, кормя главного злыдня. Ну, насколько мог спокойно, с его-то воспоминаниями о гибели близких. Судя по его реакции на мои слова, моё видение могло быть настоящим его воспоминанием. Или я как-то со стороны подсмотрела за событиями, случившимися несколько лет назад. Это вроде бы и способности, но толку-то с них? Карсту помочь я не могу никак.
— Может, сходишь, посидишь в другой комнате? — резко сказал Гаад.
Грустно спросила:
— Мешаю?
— Ты сейчас волнуешься сильно — и пространство сотрясается.
Растерянно выдохнула:
— Но ты же на меня не смотришь вообще! Откуда ты знаешь, что…
— Я слышу, — сухо ответил главный злыдень.
— Разве можно слышать чьи-то чувства и эмоции?!
— Значит, ты ничего пока не понимаешь, — он вздохнул, — Ладно, тогда просто приятное повспоминай что-нибудь.
— Да чем это Карсту-то поможет?!
— В спокойном пространстве больной скорее поправится.
Больше хранитель ничего не объяснял. Ну, если мыслить логически, то если болеющему человеку нервы не трепать, то ему и правда сколько-то легче поправится. Но рыжий вообще без сознания лежит, так что вроде ему разницы особой нету.
— Тогда вязкой займись, — приказал вдруг Гаад, не оборачиваясь.
Понятно, достала уже главного злыдня маячить за его спиной и топать.
Вздохнув, вытащила всё своё рукоделье и вязала до темноты. И меня сколько-то этот монотонный процесс отвлекал. Хотя мысли тяжёлые тоже были. Но когда пальцы раз за разом подхватывают нить, а голова сколько-то включена в мысли о создании нового узора, то удаётся хотя бы отчасти отрешиться от проблем. Они не уходят, я о них по-прежнему помню, переживаю, но как-то не так.