— Дальше! — велел он, указывая на кресло за водительским.
Я послушно залезла. Кинула сумку мне под ноги. Он обернулся, кажется, на милиционера. Торопливо запрыгнул в машину, дверцу закрыл. Посмотрел в зеркало на дверце, назад. Потом, отчаянно — на светофор. Там как раз включился зеленый свет. Для машин. Губу закусив, Акира стартовал. Резво, прибавив скорость. Так что в стороны полетели брызги грязной воды, а я с визгом вжалась в сиденье.
Дальнейшее напоминало бы гонку из фильмов. Если бы долго продолжалась.
Но парень не пытался устроить гонку по городу, заливаемому дождем. Проехал так пару улиц, четко поглядывая на светофор. Потом в положенном месте у тротуара притормозил. Дрожащей рукой достал телефон. Набрал номер на цифру два. Сказал четко, взволнованно:
— Тэцудай хицуе. Камосирэнай. Кэйсацу е.
Что ему там сказал, точнее, проорал мужской голос, я плохо различила. Но, кажется, там были упреки или мат японский. Он долго слушал своего шумного собеседника, потом, когда тот затих, смиренно сказал лишь:
— Аригатоо. Мата нэ, — и отключил связь. Шумно выдохнул.
Набрал что-то на штуке вроде мобильника с большим экраном. Карту?.. И медленно куда-то поехал.
Мы уже покинули центральный район. И другой. Он все еще куда-то вел машину, покусывая губу.
— Ты меня похищаешь? — не выдержала я.
Парень обернулся ко мне, криво усмехнулся:
— А ты хочешь?..
— Нет! — возмущенно мотнула головой.
Он снова усмехнулся. Притормозил у Макдональдса. На парковке. Вышел, оставив меня одну в машине. Надо же, сам водит. И машина иномарка. Дорогая, наверное. Он… из богатой семьи?.. Да, впрочем, какое мне дело? Он просто мне помог. Просто сегодня помог. И вообще, он нравится моей подруге.
Он вернулся минут через пятнадцать, с пакетом и двумя стаканами кофе. Большими.
— Не знаю, какой любишь. Прости.
— Аригатоо, — тихо сказала я, приняв кофе.
Он недоуменно поднял бровь, услышав привычное слово. Или акцент какой-то дурацкий. Но промолчал. Положил пакет себе на колени, дверцу закрыл.
Уже стало темно. Дождь все еще лил и лил. Я страшно вымокла. Но свежий яркий запах кофе бодрил. Он привык пить терпкий. И даже вкус молока не мог перебить горечь. Но горячий напиток приятно согревал озябшее тело. И я запоздало заметила, что замерзла. Как сильно я замерзла.
Парень посмотрел на мои плечи и грудь, облепленные мокрой одеждой настолько, что даже просвечивал рельеф кружева на лифчике под кофтой и майкой. Я смутилась, пытаясь заслониться рукой со стаканчиком. И поморщилась, облив себя кофе.
Акира, осмотрев пространство вокруг, вышел, быстро достал из багажника плотную джинсовую куртку и, спрятав под рубашкой, захлопнул багажник, бросился в машину. Забрался внутрь, мне куртку протянул. Она со всеми металлическими черными кольцами и заклепками на ней никак не вязалась сейчас с той строгой белой рубашкой, которая сейчас была на нем. Застегнутая на все пуговицы, с темно-синим, почти черным галстуком. Тоже вымокшая. Так что просвечивала майка и мускулистая грудь. Плоский живот. Мышцы на плечах. Руки мускулистые. Он… выглядел крепким! По-своему.