— Я не знаю, — тихо ответила женщина.
— Может, дочь ваша знает? Она знает, верно? Неспроста Забава царице дерзкое слово сказала. Понимала, что сможет перенестись… Куда она уехала, Людмила? Вы же мать… Так скажите…
Людмила молчала.
И если бы она только взглядом указала на дверь, Алёнке и Авдею пришлось бы уйти, не солоно хлебавши.
Но, видимо, сегодня им повезло. Или Людмилу задели материнские чувства молодой женщины. Вдова тоже давно не видела дочь. И скучала по ней нестерпимо. И переживала. Ведь отдала, по сути, в незнакомую семью.
Она стояла ещё какое-то время посреди горницы, прижимая руки к груди. Потом подошла к красному углу, завесила рушником иконки и зашептала какой-то наговор, из которого Алёнка уловила лишь: «Не слушай, избушка моя — хороминка… Не тут слово сказано…» А когда закончила, села за стол. Пальцы затеребили вышивку на полотенце, которое осталось лежать на столе.
— Тут если сказывать, то с самого сначала надо… Мы с Корнеем тогда только-только поженились. Вольными ещё не были. Он — рудобой пришлый, я — сирота. По чужим избам всё мыкалась. А тут зажили ладно да складно. Не сразу заметила я, что муж мой смурной стал. Всегда балагурил. Один только и мог тоску мою развеять. А тут слова не вытянешь… Зато уроки по камню лучше всех у него пошли. И что диковинно — зашлют в какой забой плохонький, где только вода по колено да шлак один, а он и там ведро малахита за день набьёт. И всё одно — пороли его. Говорили, шибко приказчику дерзит.
Потом Забавушка родилась. Через какое-то время он шкатулку эту и принёс. Говорит, ударил кайлом, порода осыпалась, а из стенки готовый ларец выпал. Вынул он из мешка заплечного всю посуду с едой, положил шкатулку, тряпками обмотал, да так и вынес наверх. И мне отдал. Мол, от самой Горных богатств хозяйки это, в подарок за дочку. Я тогда ещё ничего не знала. Обрадовалась… Чудеса-то на Урале всякие и раньше случались.
А летом в праздники… на Купалу, кажется… Или на троицу, что травницы духовым днём кличут?.. Не припомню уже… Ушёл Корней ночью в лес и вернулся под утро с полными карманами золотого песка… Повезло, говорит, золотишка намыть. Даже место мужичкам показал. Ходили там потом, тоже мыли, было кое-что, но не сказать, чтоб много… Откупились мы тогда и избу выкупили. Зажили вольными. Ещё двоих сыновей народили. И вроде сытно жили. Но не весело как-то. Ушла из Корнея какая-то жилка. Стал он днями всё больше по лесу бродить. Охотиться, вроде как. Кашель ещё одолевать начал. Я к Варваре, трав попросить. Она от кашля дала, а от маяты, сказала, трав не бывает. А какие и есть, от тех вреда больше, чем пользы… Не помогли сборы. Ни забота, ни слова ласковые… Пару лет походил так-то, а потом в лесу его нашли. Мёртвого.