— По англицки скажи что-нибудь, — приказал Турчанинов.
— Ландан из зе кэпитал оф зе Грейт Британ… Мм… Май нейм из Алёна. Айм сикстин йес олд, — выдала молодая женщина первое, что пришло в голову из школьной программы.
— Сикстин, говоришь… — постучал барин пальцами по деревянной обшивке коляски. — Значит, тебе такая нужна, Фелициата?
— Нужна-нужна, Алексей Фёдорович, — улыбнулась Филька и тихо добавила. — У меня в вашем доме почитай ни одного знакомого человека нет. А так хоть Алёнка будет.
— Хорошо. Только, чур, никаких поблажек прислуге, — тоже тихо предупредил Фильку муж. — И помни: она тебе — не подружка.
Обернувшись к Алёнке, барин громко произнёс куда-то в воздух:
— Воронов, усадите новую горничную Фелициаты Стефановны в свою карету, у вас место имеется. И поехали уже! — молодцевато усаживаясь в коляску, скомандовал Турчанинов.
Глава 23.
Дорогой Алёнка чувствовала себя будто в тумане. Жизнь её стремительно менялась, и она даже предположить не могла, как сложится в новом доме.
А пока на неё давило взаимное чувство неловкости. Коллежский секретарь Воронов и его коллега старательно смотрели в окно, делая вил, что не замечают перепачканный Алёнкин сарафан и весь её вид какой-то растрепанный и чумазый.
Впрочем, ехать было недалеко, поэтому светских бесед не заводили.
Полевская резиденция барина стояла в черте посёлка, хотя и в противоположном конце от обжитых Алёнкой улиц. И скоро уже впереди показалось двухэтажное голубое здание с небольшими застеклёнными окнами и жёлтой дверью.
Филька чувствовала себя неважно. И это было заметно, несмотря на её старательные попытки улыбаться и выглядеть счастливой. Она отпросилась у барина пройти в свои покои, освежиться перед свадебным ужином. И сойдя с коляски, сразу же потребовала к себе Алёнку.
Невеста в белоснежном платье под руку с деревенской девкой, одетой в грязный сарафан, представляли собой странную пару. Камердинер Турчанинова в голубой ливрее скривил сухое лицо в морщинках, но лично повёл Фильку с её прислужницей в спальню для гостей — временное пристанище невесты, в котором кроме кровати и столика со стулом больше ничего не было.
— Сарафан новый принесите для моей девушки. И кстати, её зовут Алёна, — уставшим тихим голосом приказала Филька.
— Чего-чего изволите? — то ли из вредности, то ли от глухоты переспросил камердинер скрипучим голосом.
Филька взвилась:
— Сарафан! Новый! Для моей!.. Алёны! — с выпученными глазами барыня ткнула пальцем в свою помощницу.
— С-слушаюсь, Фелициата Стефановна, — камердинер крутанулся на каблуках и вышел, осторожно притворив за собой дверь.