Тишину нарушал писк мошки и далёкое уханье филинов…
— Ничего… Тоже мне, спасительница всея Полевского… Вот так всегда бывает, когда план тупой и ни разу не продуманный, — со злостью проговорила Алёнка.
— Отчего же непродуманный? Поверь, она всё тщательнейшим образом взвесила.
— Полоз, ты? — обрадовалась девушка. — Ты за мной пришёл?
— Нет, отсюда виды чудесные открываются. Особенно ночью, и когда у тебя зрение человеческое.
Алёнка прыснула. Полоз приложился рукой с кольцом к серому камню, прошептал код и отскочил, в сторону, подальше от откатывающегося куска гранитной породы.
Внутри мерцал слабым зеленоватым светом каменный коридор.
— Пошли скорее, времени мало на изумления и разговоры, — поторопил провожатый.
Алёнка шагнула под знакомые каменные своды и начала часовой спуск вниз, как она думала, до комнаты, в которой ночевала в прошлый раз у Хозяйки.
Однако через час Полоз ввёл её незнакомую каменную палату изнутри больше похожую на гигантскую малахитовую шкатулку.
На белом ложе неровной овальной формы лежала каменная статуя, в виде женского силуэта в платье с широкой юбкой и знакомых царских украшениях из приснопамятной малахитовой шкатулки. Статуя эта была изъедена трещинами в местах открывающих белую кожу — на лице, тонкой шее, груди и ладонях. Зато узор малахитового платья казался живым и медленно клубился разводами, будто зелёнка, размешанная в воде.
— Что ты наделала? Останови свой обвал немедленно! Шантаж — это низко! — накинулась Алёнка на Хозяйку, лежащую на каменной ложе.
— Она тебе не ответит. Тело почти полностью разрушено, остатки разума перестанут существовать через несколько часов, — невозмутимо ответил вместо Хозяйки Полоз.
— Значит… Переубедить её не получится?..
— Как видишь, она в таком состоянии, что уже ничего не может сделать самостоятельно.
— То есть, она наворотила, а нам с этим жить?
— Она виновата лишь в том, что резервы практически выбраны. Её время прошло. Вот и всё.
— Тогда выход… только один?..
— Да. И я даже не стану говорить тебе, что сожалею.
Алёнка оторопела.
Потом злость, угасшая было на время интенсивной пробежки по горному коридору, захлестнула до самой макушки и выше…
— Потому что ты — нечисть поганая… И ты… И она! — Алёнка гневно указала пальцем на разваливающуюся буквально на глазах Хозяйку.
Или то, что ещё оставалось на алтаре от каменной девы.
Алёнка закричала. От отчаяния. От бессилия. Она рухнула на пол, как трёхлетка в истерике, и начала стучать кулакам по гладкому малахитовому полу, не обращая внимания на то, что рыдания её со стороны могут показаться кому-то бесполезными и безобразными… Полоз тоже сел на пол, облокотившись спиной на белый Алатырь, и безучастно смотрел на бьющуюся в истерике, растрепавшуюся, орущую бабу…