— Тётя, а ты заболела? — спросила маленькая растрёпанная головка, свесившаяся в подпол.
— Нет, с чего ты взяла? — спросила Алёнка, вытирая мокрые щёки рукавом рубахи.
— Просто ты так же носом делаешь, как тятя. А он болеет. И тоже в подпол ходит, бабайку проведать. А мне тут скучно. Выходи, а? Расскажи ещё сказку.
Алёнка осмотрелась высыхающими глазами. Запасы Стешиного папы напоминали Варварины, и пришла мысль о том, что прошлым летом их делала мать семейства. А в новом году огородные дела лягут на плечи шестилетнего ребёнка, и никуда ей от этого не деться. В очередном горшке нашлось топлёное масло, Алёнка подхватила его и начала выбираться наверх.
Примерно через час каша была готова, Алёнка положила Стеше плошку еды, сдобрила кашу маслом и закончила сказку о царевне-лягушке.
Надо было идти домой, хотя оставлять ребёнка одного очень не хотелось.
— Тётя, а зачем тебе уходить?
— Я у Варвары-травницы живу, ей тулуп нужен. Вдруг кому помощь нужна будет?
— А-а… а ты возьми мамин, ей он уже без надобности.
Алёнка опешила. То, с каким спокойствием пятилетняя девочка говорила о матери, которой не стало с неделю как, не укладывалось в голове. «А что я вообще знаю о детской психике? Ничего… Человек ко всему привыкает. Может быть, детский мозг в этом плане более приспосабливаемый?» Как бы то ни было, Алёнка обещала Варваре Степановне, что вернется через пару часов.
— Ну и возьми, — спокойно ответила Варвара, когда Алёнка рассказала о предложении девочки. — Пока Стежка дорастет, неношеный тулуп в конец испортится. Да и новенький ей захочется.
— Не знаю я… Никогда не носила чужие вещи.
— Ой ли?.. Ты сюда голышом явилась, али позабыла?
— Правду говорите, Варвара Степановна, — переосмысления давались Алёнке с трудом.
И какой избалованной она была в прошлой жизни, Алёнка поняла именно здесь.
Вечером она снова пришла в гости к Стеше, заодно и поговорила с её отцом. Про Ганю Варвара сказывала, что он мужик добрый и сговорчивый. Мужчина выслушал Алёнку и принёс из сеней тулуп Лады, пахнущий чем-то кисловатым и новые валенки. Всё это он протянул Алёнке. Потом открыл сундук жены, посмотрел с грустью и сказал:
— Тут ещё одёжи осталось… Вдруг чего глянется.
Алёнка подошла к сундуку, в котором аккуратно были сложены выбеленные рубахи и цветные сарафаны с вышивкой. И всё же, как ни велик был соблазн, она ответила:
— Спасибо тебе, Ганя, но не возьму. Я и тулуп-то беру от нужды. И то на время. Разживусь своим, и принесу обратно. А из сарафанов мы Стеше что-нибудь пошьем, к лету-то вытянется.
— Это тебе спасибо, Алёна. Только не знаю теперь, как ещё расплатиться с тобой за заботу.