— Мамочка моя! — взвизгнула я, а после вовсе заорала во всю глотку.
Елрех поспешно закрыла мне рот ладонью и удержала от бегства. Пасть перед моим носом скалилась. Сожрет ведь! Я брыкалась, пытаясь хотя бы из объятий ненормальной вырваться, но она крепко ухватила меня за плечи, вынуждая глядеть прямо в страшную морду, покрытую мелкими радужными перьями. Неужели, думает, что он не опасен?! Это ж велоцираптор! Он остановился в полуметре от нас, моргая красными глазищами и щерясь мелкими зубами. Динозавров в перьях мне только не хватало! Из-за его головы высунулась еще одна, но уже человеческая. И вправду ручной? Я обмякла, повиснув на плечах Елрех, и едва не разрыдалась от сползающего шока.
— Мамочка? — донеслось до меня изумление наездника, — Может с родными ей не повезло, но ты ее не слушай. Ты у меня очаровательный парень, и никаких сомнений в этом!
Я смотрела украдкой, как он оглаживает чудовище. Точно также меня сейчас гладила по спине Елрех. Взглянула на нее, и вот теперь нахмурилась от беснующейся обиды — голубокожая посинела, сдерживая смех, но увидела мой взгляд и мужественно сжала губы.
— Я ненавижу ваш мир, — прошептала я ей.
Мое сердце только-только усмиряло ритм, а волосы точно скоро поседеют, зато ей смешно. Кажется, она прониклась моим состоянием, поэтому вскинула голову, глянув на парня — хоть человеческий возраст я могла определить в Фадрагосе. По голосу этот точно молод.
— Как жаль видеть тебя в здравии, — почти не удивила меня Елрех.
— А что? Мечтала проявить заботу ко мне? Не волнуйся, только намекни на симпатию, — подмигнул он ей и широко улыбнулся.
Она скривилась и отвернулась, направляясь дальше. Я вцепилась в ее локоть, стараясь ни на сантиметр не отходить. Я помню «Парки Юрского периода», там все начиналось с веселья и уверений, что все в безопасности! Как же… Только отвернись, и ты уже аппетитный завтрак. Ящер зацокал, легко поравнявшись с нами. Я отступила чуть дальше, стараясь не смотреть на хищника, а местность выглядела одинаково унылой, поэтому выбрала для изучения парня. Темно-русые волосы были собраны в короткий хвост, а черты лица скрывались под приличным слоем пыли и грязи. Как Елрех узнала его при такой чумазости? А может, он всегда вот такой? Тогда все объясняется. Кажется, одежда должна быть черной, но она серела и местами зияла прорехами, а седло, закрепленное к ящеру, кто-то явно грыз или даже пожевал и выплюнул, признав несъедобным.
— Кейел, шел бы ты своей дорогой, — нарушила тишину Елрех.
Он поджал губы и мимолетом глянул на ее мешки.