В свои десять Ал выглядел старше и был выше большинства одногодок, да только в душе, пусть и исковерканной дровскими нравами, оставался ещё ребёнком. Поэтому когда Мирлара Рилинвирр, Главная жрица третьего высшего дома и мать его заклятого соперника Валафейна, нашла способ с ним уединиться, Алакдаэр поначалу ничего такого не подумал. Мало ли, может, хочет дать наставление, или попросить что-то передать матери, или попенять, что в прошлом поединке победил её сына.
Она заловила его в одной из пещер, куда он ушёл тренироваться в тишине и спокойствии, и сначала заговаривала витиеватыми речами, а потом перешла к прикосновениям. Он не ожидал подвоха, был не готов к подобному, не знал, как реагировать, что думать, что делать.
— Когда ты соревнуешься с моим сыном, я даже не знаю, кому из вас желать победы… — выдохнула женщина, обдавая его запахом крепкой дровской настойки.
Её руки, казалось, были везде, в самых сокровенных местах, и Ала едва не вырвало. Вместо возбуждения, на которое рассчитывала Мирлара, он ощутил стойкое отвращение как к женщинам, так и к интимной жизни вообще. До тошноты, до дрожи в теле.
«Женщин атаковать нельзя, женщин атаковать нельзя, — мысленно приговаривал он прописную истину, стиснув зубы и борясь с потугами к рвоте, мечтая, чтобы эта похотливая тварь убрала лапы с его тела, — женщин атаковать нельзя, женщин… Jävlar! Да плевать, хуже всё равно не будет!» — и огрел её одним их самых мощных заклинаний, какие знал на тот момент, опаляя кожу до мяса. Тёмные эльфы, конечно, маловосприимчивы к магии, но тут всё зависит от силы заклинания.
Неистовый вопль, запах жжёной плоти и заряд магии, угодивший ему в грудь и пригвоздивший к месту, запомнились мельком. Он с трудом вырвался из чёрного сгустка и, стоя под щитом, стал орудовать кинжалом, пресекая попытки разъярённой женщины приблизиться и поквитаться, а потом, бросив в раненую жрицу ещё несколько заклинаний, ринулся прочь. Умереть она не умрёт, но вот разозлится порядком.
Кожу до сих пор жгли её гадкие прикосновения. Слава Темнейшему, она не успела сделать ничего серьёзного, но неизменным оставался тот факт, что Алакдаэр нарушил запрет и атаковал женщину. За это злодеяние сама Мирлара могла принести его в жертву Кровавой Богине и быть в своём праве. Он нёсся во весь опор, чтобы поскорее оказаться дома, и на подходе к родным стенам едва не налетел на старшего брата, талантливого и сильного воина.
Вэлрин смерил его холодным взглядом фиолетовых глаз:
— Что случилось? Почему тебя преследует матрона третьего дома? Ты что-то натворил?