— Ой, — опомнилась Айола, — жёнам нельзя употреблять вино, в любой момент они могут носить в чреве своём ребёнка.
— От небольшого кубка мой ребёнок не пострадает, Царица, а вам следовало запить… Вы хорошо себя чувствуете? — он гладил её волосы, подобные льну, где переливались жемчужины, и смотрел в глаза, подобные цветку льна.
— Да… тебе понравилось? — младшую дочь Короля стал покрывать стыд, что всё реже и реже случалось с ней в присутствии мужа.
— Конечно, Царица. Ох, Айола, порой ты Истинная Королева, Царица Дальних Земель, а порой — несмышлёный младенец, и я не знаю, кого из вас я люблю больше.
Айола улыбнулась.
— А я знаю, я люблю мужа своего, Горотеона, его глаза, цвета камня «дымчатый кварц» и то, как он несёт меня на своём коне, подобно ветру, сильнее ветра.
Ей снился тёплый ветер на просторах льняных полей в цвету и Жемчужина, оседлав которую, младшая дочь Короля неслась, как ветер, быстрее ветра.
Утренний сон Айолы, самый сладостный, был прерван чем-то неясным, тревогой, что зарождалась внутри и собиралась холодным клубком шипящих гадов в животе.
Младшая дочь Короля посмотрела на тяжёлый полог, что простирался над кроватью её мужа, потом встала и прошла по покоям, в которых уже чувствовала себя свободно. Полюбовалась на птицу из мозаики на стене, на которую падал первый утренний свет витража, с опаской провела рукой по рукояти меча, который всегда был рядом с постелью, когда Царь Дальних Земель спал или отдыхал. Рукоять была холодная и неудобно ложилась в руку, Горотеон не позволял прикасаться к его оружию, но сталь меча сверкала, подобно россыпи алмазов, и порой Айола проводила по рукояти рукой, лаская, словно мужа.
— Меч тяжёл для ваших рук, Царица, вы можете неосознанно уронить его и причинить себе вред. — Однажды Царь Дальних Земель аккуратно вырвал у Айолы волос, похожий на тонкую нить льна, и опустил на остриё лезвия, которое легко, без всякого усилия, разрезало волосок.
Забравшись обратно под покрывала, она привычно и удобно устроилась рядом со своим Царём и господином, провела рукой по обнажённой груди и ниже.
— Ты не спишь, муж мой, — тихо, с улыбкой.
— Сплю, а ты мне мешаешь…
— Нет, не спишь, — рука Айолы опустилась на вздымающуюся мужественность мужа, которая и навела её на мысль, что Царь уже давно не спит.
— Айола, я сплю, — руки Цари быстро притиснули младшую дочь Короля к горячему со сна телу, прижав её руки по бокам, — сплю, — и недовольно нахмурился.
Айола не любила, когда взгляд Царя был хмурым, тогда словно тень набегала на сердце её и пролегала морщинкой меж бровей Горотеона.