Тёмные волосы она заколола сверху, выпустив пару игривых прядей, едва заметный макияж, при этом тщательный, голые ноги из-под распахнутой шубки и видневшийся, тёмно-синий халатик из чего-то струящегося. Готовая к сексуальным подвигам почти в полночь. А секса Сергей и не хотел, вернее, хотел, с желанием проблем не было, а вот с объектом были, и серьёзные.
— Так и будешь держать меня на морозе? — мягко улыбнулась женщина и сделала шаг в квартиру, Сергей посторонился, машинально приняв мех в руки и одновременно закрывая дверь. — Как прошли соревнования? — как ни в чём не бывало, спросила Оленька, усаживаясь на стул, рядом с кухонным столом. — Устал? Пойдём ко мне, я ужин приготовила: зубатку в белом соусе и картофель по-деревенски, как ты любишь.
— Я не люблю рыбу, тем более в соусе, — Сергей остался стоять в проходе, опираясь одним плечом в косяк межкомнатной двери.
— Ты говорил, что любишь, — бровь медленно поползла наверх, губы тронула снисходительная улыбка. Сергею ужасно хотелось высказать всё, что думает, при этом чертовски не хотелось скандала на ночь глядя, да и вообще, скандала.
— Я врал, — он пожал плечами, в ожидании ответной реплики, что она последует, сомнений не было.
— Ты отменный враль, — Оля буквально пропела ответ.
— Ты весьма прозорлива, не так ли?
Сергей начинал заводиться, от чего — и сам не понимал толком. Он просто хотел прийти домой, принять душ, сварганить что-нибудь на ужин и лечь спать, лелея чувство взорвавшей его существование радости, тёплой, яркой, бездонной, забытой им, казалось, тысячу веков назад. Он хотел впитать в себя счастье слой за слоем, как торт Наполеон, смакуя вкус, закрыв глаза. Он жаждал вспоминать хорошенькое личико Машеньки, её растерянный взгляд, тоненький нос, в кончик которого хотелось чмокнуть с оттягом, чтобы фыркнула в возмущении. Будоражить рецепторы воспоминаем короткого прикосновения прохладных тонких пальцев к его ладони. Наслаждаться всем этим, смаковать, а не чинить разборки с женщиной, с которой его не связывает ничего, кроме взаимного равнодушия.
— Не понимаю, о чём ты.
— Понимаешь, — припечатал Сергей. — Всё ты понимаешь, Оля. Ты не видишь женскую заколку на подоконнике, которая валяется здесь уже две недели? А тюбик… как эта хрень называется, консилер, тоже не замечаешь? Или наивно думаешь, что следы ярко-розовой помады на моей футболке принадлежат мне?
— Серёжа, прекрати пожалуйста, — Сергея чуть не вывернула от этого «Серёжа». Именно так его называла бывшая жена, и из её уст это звучало естественно, так же, как дышать, для неё он был хоть Серёжей, хоть кем. А изо рта Ольги прозвучало как плевок.