Легко смогу. Но не буду!
Молча доезжаем до моего дома. Выхожу.
Вылетает следом.
— Постой, Жень!
Поворачиваюсь.
— Не обижайся…
Да, как бы…
— Я объясню, если хочешь.
— Не хочу. Нет, так, нет! — развожу я руками. — Удачи тебе.
Поднимаюсь в квартиру. Не снимая куртку сползаю по стене вниз.
Я. Хочу. В Клуб.
Кручу в руках телефон.
Вызов. Семьсот двенадцатый. Скидываю.
Набираю Ожникова.
— Привет Чеширский. Занят?
— Неа… кинчик смотрю.
— Поехали, тусанемся?
— Через час заеду.
Чеширский — бесперебойный! Никогда не отказывает мне.
Час…
Мне хочется полежать, а раздеваться не хочется, и я делаю пару шагов к комнате, ложась на спину на ковер. Закрываю глаза. Телефон в моей руке трезвонит. Отключаю.
Через несколько минут долгий звонок в дверь.
Не хочу…
Слышу, как психованно он несколько раз лупит по ней.
— Женя, открой!!
Не хочу…
Звонит еще несколько раз.
Включаю обратно телефон. Наушники…
Чувствую раздражение. Не на семьсот двенадцатого. Конечно, нет. На то, что какие-то цифры могут менять мои планы. И года два еще будет так.
И через некоторое время…
Семьсот двенадцатый: Жень…
Семьсот двенадцатый: Женя!
Семьсот двенадцатый: Да, Женя! Я передумал…
Маньячка: Я тоже.
Семьсот двенадцатый: Извини за реакцию. Выбило. Давай еще раз. Пожалуйста.
Маньячка: Я подумаю. Надумаю — напишу.
Семьсот двенадцатый: Я буду очень ждать. Извини…
Глава 4 — Когда всем больно
— Как-то так, — истерично посмеиваюсь я, заканчивая эпопею про семьсот двенадцатого.
Крис хохочет…
— А дальше?
— А всё! — развожу я руками. — Пришлось выплюнуть, не распробовав толком.
— Так, а с кем ты ночью тусовалась?
— С Чеширским…
— То-то я смотрю, он вареный опять. Детка с завтрашнего дня опять уходим в аврал. Ты помнишь?
— Аха…
— Проконтролируй Ожникова, чтобы не бухал.
У нас грандиозный трехчасовой показ от нескольких европейских домов моды. Потом пресс-конференция, фуршет… Телевидение… Короче, будет не вдохнуть!
— А что у тебя с документами?
— Полный абзац, — вздыхает она. — Не вовремя Олег сбежал. Не представляю, как это разгрести без штрафов и взяток. Никогда этим не занималась, всегда он. И я даже не знаю, куда бежать, связи все у него.
— Он что не оставил тебе номера своего?
— Оставил. Но очень выразительно просил не звонить. Даже если гореть все будет синим пламенем. И с фотостудией тоже… одну камеру убила Полина, зонт сорван, какой-то узкоугольный объектив не могут найти. Короче… — качает она головой. — Но ты, детка, не заморачивайся пока. У тебя еще целые сутки каникулы. Оторви башку своему семьсот двенадцатому! Расслабься.
— Думаешь?
— Что тут думать? Хотя бы в качестве разовой акции, чтобы понимать разницу.