Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное, но затем я просто-таки взорвалась возмущением:
— Нельзя же так запросто лишать ни в чем не повинных людей их же добра!
— Ой, — отмахнулась соседка, — можно подумать эти придворные дурни непосильным трудом это самое добро нажили. Скольких они голыми-босыми оставили ради своих побрякушек драгоценных?
Тоже мне, борец за справедливость!
— ГРЕТТА! — воскликнула я и продолжила, чеканя каждое слово: — Ты не станешь воровать у гостей Его Величества!
Воровка вдруг посмурнела.
— Не стану, — неожиданно согласилась она. — Во время приема все дворяне и слуги будут находиться в бальном зале и поблизости, а весь остальной замок останется в моем распоряжении. Это отличная возможность обыскать любое помещение. Может, хоть завтра, наконец, удастся найти ту распроклятую книжку!
— Да нет никакого колдовского фолианта! — выпалила я.
Подруга удивилась, но затем недоверчиво тряхнула огненными кудрями:
— Быть не может! — заявила она. — Мне же Мариас сказал…
Я тяжело вздохнула. Пришлось рассказывать, что источником магических знаний императора является не рукопись, а старуха Озма.
Рыжая внимательно выслушала и несколько раз переспросила, уверена ли я, что император имел в виду именно свою тетку, а не какой-нибудь ее учебник. Когда же мне удалось убедить подругу, что все так и есть, она в отчаянии схватилась за голову.
— Мне не вернуться домой, — прошептала, словно завороженная, глядя перед собой невидящими глазами.
— Так ты скажи своему великану, что не нашла нечего, — посоветовала я, дивясь несвойственной моей бойкой соседке реакции, — в том ведь нет твоей вины.
— Я нахожу записи — он меня возвращает в родной мир, и на том мы прощаемся, — бесцветным голосом проговорила Гретта. — Таков был уговор. Мариас не из тех, кто принимает оправдания.
Ой, не нравилось мне ее настроение — даже сердце сочувственно заныло.
— А ты расскажи, что фолианта нету, зато есть старуха древняя да сварливая, — бодро предложила я. — Вот пусть с ней и разбирается.
Рыжуха подняла на меня пораженный взгляд, будто я предложила ей сплясать на погосте.
— А он разберется, — серьезно отвечала она. — Можно даже сказать: по косточкам разберет, проверяя, не скрыла ли Озма еще чего.
С ужасом поняла — не шутит. Какой бы мерзкий не был характер у императорской тетушки, жестокого дознания и расправы она не заслужила. Того же мнения, очевидно, была и моя лихая воровка. Значит, и говорить тут больше не о чем.
— А что ты так домой рвешься? — решила сменить тему. — Сама ведь говоришь, что здесь тоже имеются кавалеры с «драгоценными безделушками».