Разве ей подходит имя — Шенми? Тайна?
Повертевшись на широкой, теплой груди, Ана устроилась поудобнее и закрыла глаза, отказываясь смотреть и слушать. Через несколько часов она будет далеко, но пока еще можно довериться сильным рукам, осторожно ласкающим, нет, баюкающим ее, как ребенка. Или как бездомного котенка, уставшего от скитаний и одиночества, который нашел теплые колени и ласковые ладони, наглаживающие всклокоченную шерсть. Улыбнувшись своим мыслям, Ана провалилась в глубокий сон и стала упавшим в воду цветком, качавшимся на волнах, повторявших ритм дыхания сильной мужской груди.
Когда Ана открыла глаза, от прошедшей ночи остались лишь тени. Не удержавшись, она осмотрелась вокруг. Квартира-студия принадлежала одинокому мужчине и напоминала номер отеля, в котором люди проводят слишком короткое время, чтобы оставить часть себя. Целый угол комнаты был увешан брелоками из разных городов и звенел дорогами. Хотелось бы знать, какое Великолепное Приключение зовет мужчину во все эти дали, но не стоило задавать вопросы и пытаться найти на них ответы. Воровать легче, когда не знаешь о хозяевах драгоценностей ничего личного.
Так что — отвести глаза, осторожно подняться и беззвучно собрать раскиданную по полу одежду. Уйти, пока желание остаться не стало слишком сильным. Потому что и так приходилось бороться с желанием опуститься на пол рядом с кроватью и рассматривать расслабленное лицо спящего мужчины.
Красивое.
В нем не было резких черт и прямых линий. Но никто и никогда не назвал бы его женственным или смазливым.
И какое красивое тело! Широкие плечи, широкая грудь, сильные руки. Не жилистая сила Наследника, похожая на совершенство охотничьего пса, а пластичность ночного хищника.
Стоило вспомнить, как Бэй слушал каждый ее вздох, и начинала кружиться голова. Как он смотрел на нее своими солнечными глазами! Шептал бессмысленные, ласковые слова, подчиняясь бессловесным приказам ее тела.
И подчинял. Но так, что его желания становились ее желаниями.
Ана резко поднялась и направилась к двери, но поняла, что не сможет уйти навсегда, не оставив следа в этой квартире. Отпечатки пальцев и ладоней на витражном окне, от которых бросало в жар воспоминаний, убрать легко. Ана достала из кармана куртки красную помаду и поставила метку там, где жила душа хозяина этой квартиры.
Кроваво-красное слово ТВАН на светлой стене…
А потом выскользнула из притихшей квартиры, оставив беспокойно спящего мужчину на вспененной страстной ночью кровати.
Все оказалось сложнее, чем представлялось, потому что ноги отказывались уносить ее прочь из неуютного городка на побережье. Во всем теле была приятная усталость, даже, наверное, немного боль, но, казалось, Ана способна взлететь. О каком удовлетворении голода говорила Гая? Все получилось наоборот — словно Ане впервые дали изысканный десерт, потом разрешили его распробовать и оставили мечтать о несбыточном вкусе. Но самое тоскливое состояние было в душе, о которой не шла даже речь по дороге в Зандворт! Но Тван! Упрямый Тван коснулся каждого миллиметра ее тела, проник под кожу, забрался в сердце, душу и мысли. Отравил ее всю без остатка своей нежностью и силой чувств.