— А это для хозяйственных нужд? — Ана кивнула на ведра, застывшие вдоль стен.
— Не совсем, — загадочно улыбнулся Наследник, — увидишь.
Город не собирался спать. Он купался в Первом дожде, подставляя под его очищающие потоки стены домов, изнывающие от жажды огороды и высыпавших на улицы людей. Смех детей и взрослых сливался с песнями, игрой музыкантов, звоном капель в ведрах, пиалах и открытых трубах, что опоясывали стены и заборы и отводили драгоценную воду в накопительные баки, к медленно оживавшим фонтанам.
Ларс вел Ану от площади к площади, от одного красочного места к другому, иногда протискиваясь сквозь толпу, иногда танцуя вместе с ней. Ана все время чувствовала его руку, желающую держать, а не отталкивать, поймать, если девушку влекла прочь толпа или хватал разгулявшийся прохожий.
Сквозь настойчиво льющийся дождь и праздничную мишуру рассмотреть город, знаменитый своими разноцветными домами, было невозможно. Но Ана не расстраивалась по этому поводу. Потом. У нее будет на это время. Краснощекую Гавру охватило безрассудное веселье, похожее на безумные ночи земных карнавалов, и город не стеснялся показывать свои порывы. На его улицах все было более открытым и честным, чем в королевском замке, на них мешались в пеструю карусель наивная радость и порок. Безобидные игры детей протекали за углом от откровенных сцен, достойных домов увеселения. Сестры милосердия омывали у фонтанов больных, а недалеко от них пьяные женщины выставляли напоказ дрожавшие от вожделения тела. Глотнувшие спиртного или трезвые люди отпускали в эту ночь привычные лямки норм и ограничений и спешили вкусить вседозволенности. Не слышно было криков ненависти или боли, уличные воришки совершали свои кражи незаметно и без насилия. Или не совершали вовсе и гуляли вместе со всеми, не избежав очищающего действия Первого дождя.
Ана давно не испытывала такого веселья, рядом с ней был Ларс, похожий на того парня, что нашел ее в доме без солнца, чтобы спасти и подарить самого себя и два мира.
Первый тяжелый поток воды объяснил назначение ведер. Они были частью всеобщей игры — схватить и выплеснуть на прохожих.
Сумасшествие! Заразительное и безрассудное до отчаяния.
— Что если бы первый дождь оказался ливнем? — спросила Ана, когда они с Ларсом спрятались под небольшим крыльцом. У нее в руках был стакан с вином и горячие котлеты-шарики на палочке. И она наслаждалась гаммой вкусов — кисло-сладко, остро-вкусно.
— Такое редко случается, но, поверь, в городе никто бы не прятался под крышами, как мы сейчас. Правда, обливание из ведер не имело бы такого эффекта, — Наследник стоял рядом, закрывая Ану собой от неловких движений танцующих прохожих, забывших, что можно просто ходить, и грозивших выбить из рук стаканы и еду. — Тебе нужен короткий отдых! — крикнул он, когда мимо шла труппа музыкантов, оглушая площадь воем труб, а потом, взяв за плечо, потянул Ану в сторону, к узким улицам. Скользнул вместе с ней в спасительную тишину. Раз. Потом еще, пока они не оказались у высокого обрыва, за последними домами города. Глубокий овраг отделял столицу от дворцового холма, убегая с двух сторон в темноту. Пестрая иллюминация дворца немного поблекла в ярком свете Второй луны, но безумная ночь продолжалась за его высокими стенами, продолжалась она и в столице за спинами Аны и Ларса. Только они нашли островок относительного спокойствия, чтобы перевести дух и услышать друг друга.