— В Долине за подобное воровство отрубят голову и руки, приставят их обратно и повторят казнь сотню раз.
— Не ври… не приставят, — толкнула его в плечо Ана
— Не вру, отрубят.
Мирн толкнул Ану плечом, и еще какое-то время оба сидели на каменной скамеечке, наблюдая, как ветер разгоняет тучи, как прорываются в открывшуюся брешь солнечные лучи и все вокруг меняется.
Сидели и думали каждый о своем.
Что-то было не так. Совершенно, без сомнений неправильно. Гая не могла убежать из дворца с возлюбленным в неизвестные дали, чтобы строить счастливую жизнь.
Вернее, могла. И сбежать, и строить, но не без того, чтобы обсудить с Аной все подробности и даже ненужные детали. Записки кривым почерком на оборванном куске бумаги было бы недостаточно. Но именно эта бумажка находилась в руках у Аны. Ее передали пару часов назад вместе с известием, что Распорядитель к утру решит, кто станет новой служанкой Аны.
«Извини», и «не могла по-другому» писала Гая. Почерк был подруги? Наверное. Ана слишком редко видела надписи, сделанные ее рукой. Спонтанная, ветреная, болтливая птичка…
Нет, такой видели ее те, кто мало знал. Гая дорожила дружбой, была самой верной копилкой тайн и первой советчицей, больше чем подругой — сестрой.
А значит, бумажка не объясняла поступка девушки, а делала его еще больше подозрительным. Интуиция уже не просто кричала, она вопила — с Гаей что-то случилось.
Беда. Подруга находилась в опасности.
И время стремительно убегало, затирая следы, потому что уже прошло почти полтора дня.
Переодевшись в одежду ночной уборщицы, Ана отправилась за помощью не к Мирну, а к Любимцу жрецов, испытывая угрызения совести, но не меняя при этом направления движения. Друг и охранник находился за стеной, но Ана кралась по спящему дворцу в комнату малознакомого, самовлюбленного мальчишки, потому что была уверена, что сможет быстрее уговорить Дэша, чем слишком преданного, связанного клятвами и утонувшего в нахлынувших заботах медведя. Так же, как и Ана, Мирн не мог перемещаться во дворце, а значит, они потеряют время еще и на выход за пределы высоких стен. Кроме того, Дэшу нужно было показать запястье, на котором снова проступили тонкие светлые линии татуировки. А значит, у Аны хватало причин, чтобы идти в крыло дворца, где жили преподаватели королевских детей.
Кроме участия в опасном приключении, предлагать Любимцу жрецов было нечего. Не поцелуи же опять. Но ничего, она придумает что-нибудь. Только бы Дэш находился у себя в комнате.
Находился. Уже раздетый по пояс, в свободных домашних штанах. Усталость сквозила в лице парня, была заметна в слегка опущенных плечах.