Присоединяясь к хору поздравлений в адрес расчувствовавшейся, покрасневшей от смущения Верочки, за приветливой улыбкой и радостью в голосе Вадим прятал внезапно охватившее его беспокойство. Но печалился он не о своей отложенной на дальнюю полку свадьбе и затянувшемся их с Ольгой греховном счастье. Дитя иного времени, он вполне довольствовался гражданским браком. Честно говоря, перспектива породниться с семьей «номер один» больше пугала, чем радовала его. Сейчас же он насторожился из-за пасажа Императрицы про «вероломных япошек». Неужели для царственной четы конфликт с самураями не исчерпан? И Николай, не показывая вида, тяготится щадящими условиями мира, заключенного им с Микадо? Но ведь они, эти условия, фактически были навязаны самодержцу иновремянами. Самим же Вадимом, в первую очередь.
Конечно, доводы Петровича тоже выглядели убедительно. Ссылки к истории нашего мира и ликбез на тему самурайской морали и менталитета, за которым явно торчали уши Балка и каперанга Семенова, произвели должный эффект. Тем паче, что князь Ухтомский и барон Розен, которым царь дал прочесть меморандум Руднева, доставленный во время подготовки к десанту под Токио, поддержали идею умеренности итоговых требований.
Но если Николая мучал внутренний дискомфорт от принятого решения, с которым, вдобавок, откровенно не согласны и девять десятых его родни, всем, кто такое решение «продавил», рано или поздно он насилие над собой припомнал. По мелочи, или насекомил конкретно, тут уж как карта ляжет. Смотря по тому, сколько неприятностей ему персонаж доставил на момент расплаты. Но кара от Ники следовала всенепременно.
«Я мстю, и мстя моя ужасна. Ничего не поделаешь, но есть такая черточка в натуре у нашего Величества…
Вот еще один „черный шар“ в наш ящичек прикатился. Далеко не первый, кстати. Паршиво. Не зря Василий на полном серьезе посоветовал мне заносить в поминальник все этапы накопления „критической массы“ августейшего недовольства. Жаль, нет среди нас Харитона с Зельдовичем, чтобы ее подсчитать и определить день и час, когда шарахнет! В нашей истории умницу Дурново он уконтропупил через год. Но, с другой стороны, Витте протерпел целых семь лет, как и Столыпина. Значит, мы имеем основания надееться, что время на эксперименты шайки дилетантов над матушкой Россией еще есть. Да-с…
Жаль, юмор получился какой-то не шибко веселый…»
* * *
В отличие от Вадима, Ольга Александровна смотрела на все восторженные охи-ахи вокруг грядущего венчания Верочки и Василия по-иному, чем ее озабоченый проблемами высшего порядка возлюбленный. Ей просто было больно. Очень. При этом сжигавшая ее душевная мука налагалась на изматывающую физическую. «Второй день», однако…