Ничего подобного в условиях победоносно завершенной военной компании история Российской империи в своих богатых анналах не хранила. Разве судят победителей? Ведь именно в годы активной деятельности господ-фигурантов на ответственных постах был выстроен тот флот, подготовлена та армия, чьи знамена только что были покрыты славой у Шантунга и Дальнего, под Токио и Ляояном.
Однако судебная коллегия Особого присутствия имела иные резоны. Основаны они были на мнениях, созвучных высказанному Великим князем Михаилом Александровичем в нашумевшем интервью, данном им американцу Джеку Лондону на крейсере «Память Азова» во время триумфального возвращения брата Императора из японской столицы во Владивосток.
Если коротко, они сводились к тому, что при несоизмеримости потенциалов России и Японии, затянувшиееся на год с лишним военное противостояние, повлекшее с нашей стороны значительные человеческие и материальные потери, должно рассматриваться как прямое следствие неготовности Российской империи к конфликту. В противном случае, самураи должны были быть разгромлены за три‑четыре месяца, от силы. И относительно малой кровью. Даже простое перечисление Великим князем причин столь прискорбного для России положения дел, заняло в передовице «Вашингтон Пост» полторы колонки. А итоговые выводы и гневные вопросы Михаила Александровича словно нагайкой хлестали по конкретным персоналиям.
Суровые, злободневные сами по себе, вопросы эти были заданы тем лицом, тогда и в такой форме, что спустить на тормозах взрыв информационной бомбы громадной силы для царя не представлялось возможным. О чем он «искренне сожалея, с прискорбием» и сообщил разгневанной матушке, а после нее великим князьям, поодиночке и коллективно пытавшимся убедить царя не давать хода столь щекотливому для них делу…
* * *
Перетерпев первый штормовой натиск Вдовствующей Императрицы, ее вконец отбившийся от рук отпрыск неожиданно перешел от глухой защиты к нападению, сделав искуссный выпад, в надежде обезоружить августейшую оппонентку:
— Вы можете приводить какие угодно доводы, матушка. Однако, авторитет Михаила, любимого сына Нашего незабвенного Отца, как в народе, так в армии и на флоте, огромен. Не сам ли Драгомиров сказал: «гений Михаиловской обороны для России год назад был дороже гения Скобелевского штурма»? И это не «горячность опьяненного шальной славой юноши», но законное требование справедливости воина, пролившего кровь за Отечество. От одного из первых Его спасителей. И Вы требуете, чтобы я этого «не заметил»? Потому, что выяснение всех обстоятельств может дурно повлиять на репутацию некоторых наших родственников, а это — позор?..