Отсюда и со страху начатая им Великая война…
Не мудрено, что рациональным, вдумчивым немцам, составляющим костяк бизнес-элиты, и прекрасно понимающим, что война нужна не успешному Рейху, а его безнадежно отстающим англо-французским конкурентам, постоянные алармистские антраша монарха стояли поперек горла.
Гонка вооружений в «пределах разумного»? Да, это — прекрасно. Только политически ходить по лезвию при этом — зачем!? Зачем Фатерлянду эти угрозы и кризисы, когда нужно лишь кропотливо работать над мирным проникновением в Россию и тихим аншлюсом Австрии? Кому нужно было трясти перед носом у всего мира жупелом пангерманизма кроме сбрендивших историков и обойденных по службе офицеров?
Но Его величество окончательно врос в роль «великого тевтонского воителя». Вместо дипломатической и экономической «битвы за Петербург» и тактичного, «ползучего покорения Вены», кайзер без удержу гремел, грохотал, потрясал «латным кулаком» и грозно топорща брутально подстриженные усы, лез в Китай, лобызался с турками и строил, строил свои линкоры…
Последним гвоздем в «крышку гроба» карьеры князя Бюлова, как Имперского канцлера, стала его робкая попытка отобрать у Вильгельма часть любимых больших игрушек и, договорившись с англичанами об окончании бесконтрольной гонки линейных килей, скорректировать Закон о флоте в сторону увеличения в его составе легких сил.
Но все тщетно. Политический дилетантизм, недоговороспособность и тщеславное упрямство кайзера, помноженные на затаенный хронический страх нового «Копенгагена», загнали-таки Рейх за точку невозврата. В МИДе воцарился самоуверенный авантюризм Ягова, покрываемый внешнеполитическим дилетантизмом канцлера Бетмана и всеобщим низкопоклонством перед Экселенцем. Катастрофа стала неотвратимой…
Кстати. Маленькая ремарка. Ведь никто в Германии тогда, ни кайзер, ни Тирпиц, ни Бетман, ни Ягов, так и не осознали, что те времена, когда британский адмирал мог по обстоятельствам, собственноручно запалить войну, канули в Лету вместе с последним вздохом отходящего в Мир иной лорда Нельсона. С той самой минуты британский политический истэблишмент держал своих флотских в железной узде. А политические резоны не позволяли Лондону лезть в драку первым.
Безусловно, роль Вильгельма II в развязывании мировой войны — главная. Германия первой формально объявила ее России и Франции. И все ссылки на русскую мобилизацию и т. п. — аргументы «в пользу бедных». Поэтому, как тогда, так и сейчас, некоторые немцы, склонные упрощать ситуацию в поисках смягчающих вину нации обстоятельств, лукаво называют своего кайзера душевнобольным человеком. Враньё! При всех его срывах, депресиях и шокирующих выходках, ни сумасшедшим, ни слабоумным он не был.