Тени таятся во мраке (Чернов) - страница 45

Судя по кулуарным разговорам в русской столице, вопрос о Черноморских проливах неизбежен, как и тема разграничения в Персии. Сейчас эти настроения там сильны как никогда прежде за все время моей службы в Петербурге. Ясно, что в Лондоне и Калькутте многие и слышать не захотят об этом. Но поражение Японии — не самый лучший фон для ослиного упрямства. В данном случае лучше быть реалистами и пожертвовать меньшим ради большего.

Нет, не сразу, конечно, а в результате долгого и обстоятельного торга, цепляясь за каждый параграф, за каждую строчку и запятую. Но при этом ни в коем случае не вызывая у русских соблазна резких действий, к чему их безусловно будут подталкивать германцы»…

Едва его поезд подошел к платформе отстоя, тянувшейся вдоль приземистого, не первой чистоты пакгауза, как в дверь купе вновь постучали. Вошедший был в коротком кожаном пальто с торчащими из карманов крагами перчаток, такой же кепи с массивными мотоциклетными очками на ней и толстым кашне поверх воротника, каким водители обычно закрывают не только горло, но и часть лица, при езде в открытом авто.

— Рад видеть Вас, любезный мистер Кортни. Как я понимаю, все весьма серьезно, не так ли?

— Взаимно, сэр! Счастлив видеть Вас в добром здравии после долгой дороги. Что до наших дел, — то Вы абсолютно правы. Предстоит очень серьезный обмен мнениями трех заинтересованных сторон. Причем было решено организовать его в совершенно закрытом режиме.

— Это я уже понял, мой дорогой Джеймс.

— Поскольку, Вы уже собрались, сэр Чарльз, предлагаю не терять времени. Пойдемте, маркиз Вас ожидает в авто. По дороге он, несомненно, введет Вас в курс происходящего, — с этими словами второй секретарь Британского посольства в Париже, учтивым жестом предложил Гартингу проследовать за ним…

* * *

Мощный, двадцатисильный мотор «Рено» деловито урчал впереди под капотом, совершенно не мешая неторопливой беседе двух джентльменов, удобно устроившихся в четырехместном купе с аккуратно занавешенными стеклами окон. Его отлакированный, черный деревянный кузов был отделен от переднего, открытого всем ветрам кожаного кресла-дивана. На котором, в компании с дорожным чемоданом сэра Чарльза, за ветровым стеклом над приборной доской монументально восседал затянутый в кожу Кортни, ловко управляющийся с рычагами, педалями и массивным рулевым колесом.

Покачиваясь на битумно-гравийном покрытии шоссе, посольский авто уносил их от Парижа навстречу садящемуся Солнцу, развив бешеную по тем временам скорость в сорок миль в час. Тряска по мощеным булыжниками улицам, скрип тормозов, добротная ругань едва не задавленных и отрывистое рявканье клаксона Кортни остались позади…