Мгновенно подобравшись, Василий переместил опешившего Вадика в положение «на пол, живо!», после чего был готов в привычной для него манере «брать ситуацию под контроль»: бомба под колеса решила бы все сразу, а раз ее нет, значит остаются рабочие варианты. Но, не пришлось.
— Это Я!.. Блин!!!
Дверца кареты резко и широко распахнулась, и пред удивленными очами Банщикова и Балка предстала хорошо знакомая высоченная фигура, хотя и выступающая в несколько непривычном для них драматическом амплуа. На бледном лице Великого князя Михаила отражалась такая буря эмоций, что лик его казался просто светящимся изнутри гремучей смесью бешенства, обиды и упрямой решимости.
— Михаил Александрович, что с тобой!? И почему без шинели!..
— Да, к чертям ее!.. И всех их — к чертям! Как же меня достали… — взгляд Великого князя постепенно приобретал осмысленное выражение, — Все. Едемте отсюда. Живо! Кстати… Василий, а почему Михаил Лаврентьевич — там? Внизу?
— Все в порядке уже, Ваше высочество, не извольте гневаться, — улыбнулся Вадим, занимая свое место на коже и атласе каретного сиденья, аккуратно отряхнув перед этим брюки на коленях. Из своего положения «в партере» он успел заметить и оценить про себя, как же в гневе и суровости Михаил похож на портреты его августейшего отца в молодые годы, — Просто Ваше явление оказалось столь внезапным и… импозантным, что Василий Александрович, как я понимаю, вознамерился отбивать чью-то атаку на нас. А поскольку в рукопашной польза от меня была бы сравнительно не велика…
— Один вред от тебя в рукопашной, балобол. Не перепачкался? Вот и славно. Миша, залезай к нам скорее, а то прохватит на ветру. Тебя уже трясет всего.
— Жарко мне, а не холодно, Вась. А колотит, — это все с психу. Ты не представляешь, сколько занятного сейчас я услышал про брата. И про меня. От собственной-то матери!.. Просто, выше моих сил вытерпеть все это оказалось. Никакому лютому ворогу такого не пожелаю. Никогда…
— Я догадываюсь.
— Спасибо за понимание. Есть у нас тут… что-нибудь?
— Неа…
— Плохо. Голову на части рвет.
Вот что, мои дорогие. Сейчас мы заедем к дяде Сергею. Посидим все втроем с ним немножко, и у него я и заночую. Это рядом, Вась. Нам только мост перекатить.
Хотя, нет. Пожалуй, — все не так. Пойду-ка к Сергею Александровичу я один, а Вас попозже ему представлю, как разберусь что к чему. Какие там «тараканы в черепушке», как ты, Василий, говоришь. Тем более, что Николай меня предупреждал, что дядя Сергей тоже участвовал во всех этих душеспасительных беседах про «отмену конституции и жидовской вольницы». Да еще эта его демонстративная отставка…